«Квоты на онемечивание в городах будут выполняться за счёт руководящего слоя городского населения: административные и самые важные производственные посты займёт немецкий человек. Оставшееся народно-чуждое население будет рассредоточено в пределах более низких социальных слоёв». При этом он подчёркивал, что «лица чуждых [то есть не немецких] народностей не могут быть владельцами городских земельных участков»[943].

В конце Майер делал вывод: «Задача по онемечиванию будет считаться выполненной в том случае, если, во-первых, земля целиком и полностью перейдёт в немецкие руки, во-вторых, когда владельцы собственного дела, чиновники, служащие, квалифицированные рабочие и их семьи будут немецкими»[944].

Любопытно, что, согласно документу, население городов Ингерманландии предписывалось сократить с 3 000 000 до 200 000. О том, что должно произойти с остальными 2 800 000, автор умалчивал; однако, судя по всему, Майер учёл, какую судьбу фюрер прочил Ленинграду и его предместьям. Что касается коренного сельского населения, то хотя ранее предполагалась его «эвакуация», теперь профессор предлагал переместить его с земель, отобранных для немецких поселенцев, на другие колхозные и совхозные земли с правом пользования (но не владения) ими. Майер объяснял это тем, что «сейчас невозможно отказаться от сотрудничества с коренным населением восточных областей»[945]. Впрочем, оговорка «сейчас» свидетельствует, что эвакуация просто переносилась на будущее. Позднее рейхсфюрер подтвердил это своей пометкой на его проекте: «Названные территории подлежат тотальному онемечиванию и тотальному заселению»[946].

Доклад Майера ничего не говорил о судьбе остального населения европейской части СССР. Однако такие суждения мы находим в другом «остовском» документе за авторством подчинённого Розенберга — доктора Эрхарда Ветцеля.

Параллельно Майеру свой вариант плана «Ост» готовило 3-е управление РСХА, так называемая внутренняя СД, в ведение которой входили в том числе вопросы расы. Этот документ не сохранился, но его содержание известно из замечаний и предложений от министерства восточных территорий, написанных Ветцелем. В 1942 году именно это министерство управляло завоёванными пространствами, поэтому нет ничего удивительного, что документ из серии «Ост» попал на «рецензию» в ведомство Розенберга.

В преамбуле своей записки доктор Ветцель отметил: «Прежде всего бросается в глаза, что из плана выпали Ингерманландия, Приднепровье, Таврия и Крым как территории для колонизации»[947].

Чем объяснить эту странность? Напрашивается версия, что Гиммлер, который был шефом и Майера, и планировщиков из РСХА, просто разделил задачи между своими подчинёнными: первый должен был продумать освоение одних регионов, вторые прорабатывали германизацию других (Ветцель упоминает Польшу, Прибалтику, Белоруссию, а также Житомирскую, Каменец-Подольскую и Винницкую области Украины). Вместе с тем, переходя к собственным размышлениям, он уже высказывает мысли относительно европейской колонизации территорий за Уралом, заявляя, что «Сибирь является одним из факторов, который при правильном его использовании мог бы сыграть решающую роль в лишении русского народа возможности восстановить своё могущество»[948].

В Сибирь Ветцель предлагал переселить 65 % украинского населения, остальные, по его мнению, могли быть онемечены. Белорусам повезло меньше: планировалось очистить регион их проживания от 75 % населения. Впрочем, 25 % всё-таки подлежало германизации. Чиновник востмина спорил с авторами плана, которые настаивали на депортации 31 миллиона человек с оккупированных территорий Украины, Белоруссии и Прибалтики. Он считал, что в расчёты РСХА закралась ошибка, и увеличивал это число до 46–50 миллионов. Каким именно образом немцы переместят такое огромное количество людей в Сибирь, Ветцель не уточнял. Что касается русского народа, то он вызывал у Ветцеля особые опасения ввиду «его огромной биологической силы». И если другие славянские и балтские народы подлежали депортации (во всяком случае в формулировках документа), то по отношению к русским он прямо предлагал вести политику скрытого геноцида. Программа Ветцеля является идеальной иллюстрацией к формуле Патрика Вульфа, описывающей поселенческий колониализм: вторжение — «не событие, а структура», после победы захватчиков в войне коренное население продолжает уничтожаться тайными политическими мерами.

В первом пункте своего плана чиновник востмина предлагал предусмотреть разделение территорий, населяемых русскими, на разные политические районы с собственными органами управления, чтобы обеспечить в них разное национальное развитие. Это значит, писал Ветцель, что русскому Горьковского генерального комиссариата должно быть привито чувство, что он чем-то отличается от русского Тульского генерального комиссариата (в другом месте он писал об отдельном народе сибиряках). Иными словами, речь шла о насаждении психологического сепаратизма. К слову, данный пассаж при отрыве от контекста становится причиной постоянных обвинений в фальшивости всего документа, так как ни Горьковского, ни Тульского генеральных комиссариатов в 1942 году не существовало. На самом деле ничего таинственного тут нет: Ветцель имел в виду, что для разобщения русских в будущем следует создать мелкие псевдогосударственные образования, и население должно идентифицировать себя с ними, а не с Россией в целом. Тула и Горький приведены им в качестве гипотетического примера (первым на это справедливо обратил внимание историк Игорь Петров)[949].

Второй пункт касался ослабления русских в расовом отношении. Ветцель писал: «Важно, чтобы на русской территории население в своём большинстве состояло из людей примитивного полуевропейского типа. Оно не доставит много забот германскому руководству. Эта масса расово неполноценных, тупых людей нуждается, как свидетельствует вековая история этих областей, в руководстве». По мнению автора записки, немцам необходимо выявить и онемечить группы русских с признаками нордичности, не допустить сближения германцев с основной массой населения и предотвратить благотворное влияние немецкой крови на примитивный русский народ через внебрачные связи[950].

Наиболее интересен третий пункт. Ветцель расписал целую серию политических и социальных мер по депопуляции восточных территорий. Мы упоминали о ней выше, рассмотрим её внимательнее. Чиновник предлагал развернуть широкую пропагандистскую кампанию того, что сегодня называется чайлдфри: «Нужно показывать, каких больших средств стоит воспитание детей и что можно было бы приобрести на эти средства, нужно говорить о большой опасности для здоровья женщины, которой она подвергается, рожая детей, наряду с этим должна быть развернута широчайшая пропаганда противозачаточных средств, необходимо наладить широкое производство этих средств, распространение этих средств и аборты ни в коей мере не должны ограничиваться, следует всячески способствовать расширению сети абортариев»[951].

В плане Ветцеля намечена подготовка врачей, акушерок и фельдшериц для производства качественных абортов. По его мнению, следует пропагандировать даже добровольную стерилизацию. Очень важно «не допускать борьбы за снижение смертности младенцев, не разрешать обучения матерей уходу за грудными детьми и профилактическим мерам против детских болезней»[952].

Таким образом, даже министерство восточных территорий, которое всегда отстаивало осторожную — по нацистским, естественно, меркам — оккупационную политику, тем не менее выступало за геноцид. СС в этом отношении всегда занимало более радикальную позицию. Хотя в документах рейхскомиссариата по укреплению германской народности она прямо не обозначена, но, на наш взгляд, замысел Гиммлера относительно будущего жителей восточных территорий становится ясен в свете медицинских экспериментов, проходивших под его патронатом.

В своё время известный историк Чеслав Мадайчик исследовал синхронность между подготовкой генерального плана «Ост» и окончательным решением еврейского вопроса[953]. Учёный — на наш взгляд, абсолютно верно — рассматривает эти явления как звенья одной цепи. Мы же хотели бы обратить внимание на ещё более красноречивую синхронность: «Ост» разрабатывался параллельно с попытками эсэсовских учёных найти быстрый и эффективный способ стерилизации крупных масс народа.

К сожалению, отечественные историки не уделяли внимания этой теме. В работах иностранных учёных, например Дж. Эннаса, М. Гродина, П. Дж. Вайндлинга, Н. Вахсмана, Р.Д. Страуса и других[954], она была затронута, но в широком контексте изучения различных чудовищных экспериментов, которые нацистские врачи ставили на узниках концентрационных лагерей. Предметных исследований, которые освещали бы именно тему провоцирования бесплодия, к сожалению, до сих пор нет.

Между тем стерилизационные опыты резко выделяются среди медицинских проектов СС. Все прочие, будь то разработка вакцины от малярии, средства против обморожения или метода преобразования морской воды в питьевую, были связаны с возвращением в строй тяжелораненых или с повышением боеспособности вооружённых сил Третьего рейха. Но поиск способа, быстро и незаметно лишающего массы людей возможности иметь потомство, диктовался отнюдь не текущими военными задачами. Конечная цель заключалась в том, чтобы резко сократить нежелательное для нацистов население уже в послевоенной Европе.

Специалисты, занятые в подобных программах, предстали перед судом на первом из дополнительных Нюрнбергских процессов — так называемом медицинском Нюрнбергском процессе, который проходил с 9 декабря 1946 года по 20 августа 1947 года. В числе прочих на скамье подсудимых оказался дерматолог и венеролог Адольф Покорный, меморандум которого привёл к созданию далеко не единственной, но отдельной ветви эсэсовских поисков метода массовой стерилизации. Переписка нацистских чиновников, а также подробные показания подсудимого, которые мы впервые вводим в отечественный научный оборот, ярко демонстрируют, какие инициативы снизу была готова поддерживать верхушка СС и какие планы вынашивал шеф этой структуры.

В октябре 1941 года рейхсфюреру СС пришло письмо от офицера медицинской службы запаса Адольфа Покорного[955]. Отправитель не принадлежал к врачебной элите Третьего рейха, жил в провинциальном судетском городе Комотау и был совершенно неизвестен Гиммлеру. Однако он энергично искал неофициальные выходы на могущественного имперского функционера[956], и его усилия увенчались успехом. Покорный предпринял их, чтобы обратить внимание руководителя расовой политики рейха на особо значимые исследования основателя Биологического института в Радебойле/Дрездене Герхарда Мадауса. Последние статьи этого учёного рассказывали о влиянии сока южноамериканского растения каладиум (Caladium Seguinum) на репродуктивность животных[957].

«Я прибег к помощи профессора Хёна[958], чтобы переслать вам это письмо, — писал Покорный. — Я выбрал этот прямой путь для того, чтобы избежать медленного процесса прохождения по инстанциям и возможного пренебрежения к идеям огромной важности, о которых я пишу. Движимый мыслью, что враг должен быть не только побеждён, но иcтреблён, я считаю своим долгом представить вам как рейхскомиссару по укреплению германской народности нижеследующее.

Доктор Мадаус опубликовал результаты своих исследований по медицинской стерилизации (обе публикации прилагаются). Прочтя эти статьи, я осознал огромную важность описанного в них препарата для текущей борьбы нашего народа. Если, как обосновано в исследовании, стало бы возможно производить препарат, который через небольшое время после его приёма незаметно лишает человека возможности иметь потомство, то в нашем распоряжении оказалось бы новое могущественное оружие. Мысль о том, что три миллиона большевиков в нашем плену могут быть стерилизованы — то есть не сумеют продолжать род, но сохранят работоспособность, — открывает богатейшие перспективы.