- А ну, давай назад! - Мирослав Гусак, пытался убрать маньчжура с передка возка, но тот только пучил в страхе глаза, не понимая капитана. Лишь несильно ударив пленника кулаком по носу, Гусак добился желаемого. И пока тот размазывал по лицу кровавую юшку, Мирослав искал чем бы накрыть обгаженный маньчжуром передок. А падение пленника вызвало смех у столпившихся рядом бойцов - из-под слетевшей меховой шапки выскочила туго сплетённая коса и обернулась вокруг шеи пленника. До посёлка добрались без приключений, лишь раз встретился шедшая навстречу упряжка оленей. Испугавшийся было амурец принялся уводить животных с дороги, пытаясь съехать в сторону. Ангарцы на него не обращали внимания, продолжая свой путь. Амурец же провожал их глазами, боясь и шевельнуться. Проезжавший мимо него на коне молодой тунгус, картинно поигрывая винтовкой, озорно подмигнул опешившему амурцу и, задрав голову вверх, рассмеялся. Наконец, группа достигла посёлка. Судя по тому, что их приняли за возвращающийся отряд Ципиня, ворота были открыты, а навстречу им вышло две фигуры. Сходу, при въезде в поселение, ангарцами были застрелены двое маньчжурских воинов, после чего группа направилась к центру, где стоял дом старейшины и жили остальные маньчжуры. Амурцы, заметив чужаков и избитого и хнычущего маньчжура с ними, который уже немало причинил им огорчений и не думали сопротивляться вернувшимся в их посёлок незнакомцам. Ворвавшись в дом, спецназовцы убили последних остававшихся в живых маньчжур и заодно и бывшего с ними старосту деревни, что становилось уже традицией. Людям же ангарцы объявили, что теперь старост будут назначать они, потому что у амурцев старосты совсем никудышные.
- Все, кого привели маньчжуры, завтра с утра должны покинуть это поселение и уходить в свои посёлки, - объявлял Федот. - Весной сюда не приходить. Маньчжур тут больше не будет.
Десять семей волжан, среди которых были и Засурские, в конце концов определили на поселение в крупное, по местным меркам село, близ великого озера. Тут находилась лесопилка, в которой должен был работать отец Ивашки. Мать мальчишки, умевшая прилично ткать, тоже получила работу, наряду с другими женщинами. Жили волжане покуда в бараке, который уже был им знаком по Новоземельску. Игнату, отцу Ивашки показали его земельный надел, прикрытый покуда белым ковром снега. Увиденным волжанин остался весьма доволен, земли достаточно, оврагов нет, только работай. А к Ивашке уже на второй день пришёл Максим - учитель из местной школы и, забрав его и остальных детей из переселенцев, да под хмурые взгляды родителей, повёл их в школу. Мать Ивашки также ушла в школу, вслед за сыном. Родителям первое время было позволено находиться в классе, сидя на лавке вдоль стены. В тот день учитель Максим рассказывал о системе мер и весов, принятых в княжестве.
Глава 9
- Пётр Лексеич! Подымайтесь! - Онфимка толкнул дверь и с опаской глянул в спальню ангарского посла.
- Онфим! Говорил же, буди меня сегодня попозже! - вырвался у меня протяжный стон.
- Я помню, - заявил паренёк.
Вот маленький засранец! Хотя маленький-немаленький, а такую же штуку имеет, подумал я, вытаскивая из-под подушки револьвер с непривычно большим стволом. Ствол этот был постоянным объектом для шуток, хотя его работа такого не заслуживала. Убойная сила его была выше всяких пределов. Медведю-шатуну под Владиангарском, что нарвался на патруль, помниться, рёбра выломало нешуточно. А в голове-то шумит, кстати. Ночные переговоры с граничной крепостью сказываются.
- Сейчас от Василя Михайловича приходил стрелец, сказал, что он будет ждать тебя сегодня к обеду. Глянул на Ленку - спит, конечно же. Что-то благоверная начинает лениться. Обычно она каждый день раньше меня вставала на пробежку, несмотря на погоду. А последнюю неделю дрыхнет до обеда.
- Онфим, ты воду погрел?
Пострел уже потихоньку старался улизнуть из комнаты.
- Так дядька Макар ужо погрел! - воскликнул он, тут же ойкнув и посмотрев на Лену, не разбудил ли.
- Опять заставляешь его лазать! Сам грей, молодой ещё.
Онфим кивнул и скрылся за дверью.
- Ленка, ты в душ пойдёшь? - посмотрел на любимого человечка.
- Нет, Петь. И что-то нехорошо мне, слабость гнетёт, - Лена уткнулась в подушку и закрыла глаза.
Я понял, конечно же, что моя конопатая радость беременна, но не удержался от глупого вопроса, выскочившего совершенно нечаянно:
- Заболела что ли?
- Не говори нелепицу, Петя, просто у нас будет малыш, - пробурчала она, перевернувшись на спину и откинув одеяло.
Ну вот, подумал я, она теперь будет в полной уверенности, что мужчины настолько глупые, что и родимого человека понять не могут. Взгляд мой, однако, надолго удержался на округлых Ленкиных грудях.