– Если что-то найдут, то это будет чудо.

– Кто будет за главного и немного повёрнутого учёного ихтиолога, а кто за гидографа?

– Как и планировали. «Господа учёные» уже ушли в каюту гримироваться и переодеваться.

– Тогда остаётся только ждать.

Минут через пятнадцать сигнальный прожектор крейсера «Касаги» просемафорил лечь в дрейф и принять на борт досмотровую команду. Этот приказ к исполнению подкрепило носовое восьмидюймовое орудие крейсера, которое было быстро наведено на шхуну. Да и парочка стодвадцатимиллиметровых пушек ненавязчиво изменили своё положение, уставившись своими стволами на нас. Один залп на таком расстоянии, и от «Марселя» останется только куча щепок на волнах. Несколько утрировано, но результат после нескольких залпов точно будет таким.

Спустив паруса, отрабатывая двигателем, легли в дрейф. Меньше чем в кабельтове напротив нас встал крейсер, от которого отделились два вельбота и направились к нам. Наша «Ангара», но уже под японским флагом легла в дрейф кабельтов в трёх.

Вскоре по поданному нами забортному трапу на палубу поднялся японский офицер в сопровождении пяти вооружённых винтовками матросов.

– Лейтенант Сираиси, господа, – козырнув, представился на сносном французском японский офицер.

«Мать моя женщина, роди меня обратно! Вот это я попал! Это же лейтенант, с которым я штурмовал форты Таку три года назад. Потомок кланов Накатоми и Сираиси. Хорошо хоть в первые ряды встречающих не вылез. Надо потихоньку с палубы смотаться в свою каюту и грима добавить. А то боюсь, он меня узнает», – с этими мыслями начал аккуратно передвигаться за спинами команды в сторону трапа к каютам.

Не успел спуститься на один пролёт, как меня догнал наш славный капитан.

– Антон Сергеевич, а Вы-то куда? Кто гостя встречает?

– Анатолий Алексеевич. Меня этот Сираиси, осьминога ему в клюз, знает как офицера Добровольного флота. Я с ним пересекался во время восстания ихэтуаней. Наш «Орёл» раненых после битвы за Тяньцзинь вывозил, – раздражённо произнёс Палецкий. – А Вы, Тимофей Васильевич, чего прячетесь?

– А я, Аркадий Сергеевич, с Сираиси-сан форты Таку вместе захватывал, да и потом общались. Вот ведь судьба-злодейка устроила нечаянную встречу. Пойду внешность более радикально менять. У меня там хороший рыжий парик с усами затесались. А свои придётся сбрить. Ещё очёчки добавим…

– С трудом могу вас представить рыжим и в очках, Тимофей Васильевич. А мне что делать?!

– Пойдёмте ко мне в каюту. У меня реквизита много.

Пока мы с капитаном корабля меняли свой внешний вид, японцы поднялись на мостик, где Сираиси ознакомился с судовыми журналами, выслушал наших «учёных» о том, какой большой вклад должна внести наша экспедиция в развитие науки. После чего повели офицера знакомиться с собранной коллекцией представителей подводного мира Жёлтого моря, начиная от моллюсков и ракообразных и заканчивая неплохим чучелом рыбы-меч, действительно, выловленной по дороге в Индийском океане.

Наш ихтиандр, точнее, ихтиолог, которого изображал мичман Загудин в своё время закончивший географический факультет Санкт-Петербургского Императорского университета, так вошёл в роль, что Сираиси никак не мог от него отвязаться.

После того, как начальник досмотровой команды сослался на плохое знание французского языка, Загудин, уточнив, что тот лучше знает английский, тут же перешёл на язык лаймов и продолжил вешать лапшу на уши бедного Сираиси.

Об этом я и Антон Сергеевич узнали, когда вновь поднялись на палубу. Рассказывающий об этом кап-два Миронов сиял улыбкой на все свои тридцать два зуба.

– Андрей Петрович, – перебил я боевого пловца, не вошедшего сегодня в боевую группу, – как думаете, наши уже успели крейсер заминировать?