За те полгода, которые прошли со времени открытия пивного бара, Васильевичи, от ежедневного, чрезмерного употребления пенного напитка, стали схожи друг с другом, как однояйцевые близнецы.
Стали пышными в фигурах, с красным цветом лоснящихся лиц. В движениях появилась плавная вальяжность. Руки для приветствия протягивают одинаково – расслаблено, будто подарок преподносят, и всегда тыльной стороной вверх. Новенькие посетители, желающие познакомиться, иногда даже застывают в недоумении – жать или целовать?
Я, особа приближенная, как ни как сосед, который давно имеет право на место за столиком основателей, смело сажусь на стул, пожимая поочередно руки.
– Мархабля, – ошеломленно слышу в ответ.
– Вы, похоже, по ноздри уже напенились? – не понимаю я.
– Это на сирийском. Привет, значит, – поясняет Борис Васильевич.
– Ну, я могу, на русском, послать далеко и надолго. Не надо? – отвечаю я, – Вы, чего, совсем приплыли. Вроде не в Сирии живем?
Сверху слышится арабская речь. Заинтересованно поднимаю глаза.
5
Два араба тащат облезлого верблюда, упираясь в поводу, тот поднимает пыль, сквозь которую проступают очертания древних строений.
–Кругом учкудуки, – резюмирую я, беря в руки пульт горя желанием переключить.
– Все отключено, только Сирия, – объяснил Сергей Васильевич, терпеливо дождавшись, пока я не настучусь по кнопкам, – Бухбосс, велел нам язык учить, чтоб понимали, и могли поговорить с сирийскими партнерами.
В голове у меня опять поплыло – пыльные бури, стая куда – то спешивших верблюдов. Подбежал к окну. У входа в бар два пацана усердно отламывали с багажника припаркованной машины, эмблему производителя.
– Дома вроде, – вздохнул радостно, – опять чудится.
–А учить то, какого хрена? – спросил, вернувшись к столику Васильевичей.
– Как только разрешат, первым эшелоном в Сирию пойдем. «Сирбухли» там открывать будем,
– ошеломил меня ответом Борис.
–Какие, такие «Бухли», там же арабы, – недоумеваю я, – они же не пьют.
–Не наливают вот и не пьют, – убежденно высказался Сергей Васильевич, – приедем, этот вопрос решим. Тем более и полиция там, уже наша, всегда договоримся.
– Бляш, – поставил передо мной, бокал пива, Степан, бармен бара.