Генерал прекрасно помнил, что она была предельно лаконичной: «Я абсолютно против даже самых незначительных контактов с этими разочаровавшимися в фюрере нацистами!»
— Так вот, моя позиция остается неизменной. Как и моя поддержка ваших усилий, генерал.
— Весьма признателен, сэр.
— Нечего передо мной расшаркиваться, — недовольно проворчал премьер-министр. — И вообще, не теряйте времени, сдавайте членам следственной комиссии гестаповского Мюллера всех германских дипломатов и конструкторов, отправляйте на виселицу эсэсовцев и сотрудников гестапо, а главное, впутывайте в этот путч как можно больше вермахтовских офицеров и генералов, не говоря уже о тайных и явных сотрудниках абвера.
Небо над полигоном казалось сумеречно низким, и молнии прорезали его от горизонта до горизонта, словно трещины в кратере ожившего вулкана.
Окопы, в которых притаился взвод специально натренированных зомби-воинов, отделяла от окопа русских пленных и власовцев лишь небольшая каменистая равнина, над которой рокочущие раскаты грома звучали, как неслаженные удары сотен батальонных барабанов.
— Так сколько же было отобрано русских пленных и солдат РОА? — поинтересовался Скорцени, как только «барабаны» на какое-то время затихли и над будущим полем боя воцарилась тягостная тишина предпогибельного ожидания.
— Пятьдесят два бывших красноармейца, — ответил командир зомби-воинов, известный всем под кличкой «Центурион», мраморным изваянием застывший рядом с обер-диверсантом рейха на небольшой возвышенности, между дотом и мощным многовековым дубом. — Отбирали жестко, отдавая предпочтение самым крепким, выносливым и относительно тренированным.
— «Относительно»?
— Увы, в лагере не оказалось ни бывших парашютистов-десантников, ни морских пехотинцев, которые у русских славятся умением драться врукопашную. Отбор производился из того материала, который был предоставлен.
— Итого пятьдесят два русских против двадцати пяти зомби-воинов?
— Неплохое соотношение, если учесть, что пленным придется сражаться с недочеловеками, лишенными чувства страха и инстинкта самосохранения и в то же время прошедшими подготовку по ускоренной программе рукопашного боя.
— Вам когда-нибудь приходилось видеть настоящую рукопашную?
Штандартенфюрер недовольно покряхтел. Он уже смирился с тем, что Скорцени давно игнорирует его чин полковника войск СС и предпочитает называть только по кличке. Но обер-диверсант все же мог бы поинтересоваться его послужным списком.
— Вынужден напомнить, что я начинал службу в парашютных войсках, под командованием известного вам генерала Штудента, вместе с которым вы занимались освобождением Муссолини.
— Кто бы мог подумать? — холодно удивился Скорцени. — Оказывается, вы начинали в парашютных войсках.
— И прошел достаточно хорошую выучку.
— Значит, мы не ошиблись, когда выбор падал именно на вас.
— Вскоре вы в этом убедитесь. Можно начинать бой?
— Для начала, пригласите командиров обоих отрядов.