— Но тогда зачем Франц-Иосиф проводит учения? Да и Вильгельм явно рвется.

— Как зачем? Удержать нас от переброски на Дальний Восток полков Имперской гвардии.

— А мы разве собирались их перебрасывать?

— А они разве об этом знают? — удивился император. — Сводки с фронтов не в нашу пользу. Ренненкампф окопался у Ляояна, прижатый многократно превосходящими силами японцев. Порт-Артур отрезан и осажден, обложенный со всех сторон. Наш флот заперт в гавани. Все говорит о том, что японцы побеждают. В глазах стороннего наблюдателя мы просто обязаны в ближайшее время начать перебрасывать подкрепления на Дальний Восток. Наш план, судя по всему, им не известен.

— А если это все-таки война? — осторожно поинтересовался великий князь Михаил Николаевич.

— Какова ее цель. Какую практическую выгоду получить Франц-Иосиф или Вильгельм? Что они выиграют от этой войны?

— Вильгельм не самый разумный человек на свете. А Франц-Иосиф вряд ли вам простил тавро, — заметил канцлер. — Их поступки сложно оценивать с точки зрения здравого смысла. Сложно, но можно. Если допустить, что они знают, как вы о них думаете, то вашу реакцию на их действия легко представить… просчитать. А значит и воспользоваться ей. Вот вы пренебрегли угрозой австрийской и германской мобилизации, не проведя свою. А они ее провели, да взяли и напали. Чем мы будет отражать натиск такого количества войск? И это не японцы. Здесь под ружье встанут миллионы.

— Возможно вы и правы, — кивнул Николай Александрович. — Андрей Сергеевич, — обратился он к главе Имперской разведки. — Сколько вам потребуется времени, чтобы подготовиться к подрыву всех ключевых железнодорожных мостов в Германии и Австро-Венгрии.

— Подрыву?! Мостов?! — ахнули все присутствующие.

— Именно так.

— Но зачем?

— Если эти братья-кролики задумают рискнуть, то нам нужно время для проведения мобилизации. Они опередили нас в мобилизации, проведя ее хитростью. Что нам остается? Только парализовать им транспортное обеспечение, чтобы они не могли воспользоваться своим преимуществом. Так? Или вас что-то смущает?

— Но так никто не воюет… — растерялся военный министр.

— Ничего страшного. Мы будем первыми. Строго по заветам Александра Васильевича Суворова – удивим супостата. Ведь на войне, главное, что? Правильно. Победить. Причем получив с этого наибольшую материальную выгоду и понеся минимальные издержки. Есть возражения?

— Может быть нам, все-таки, провести мобилизацию? — осторожно спросил Милютин.

— Мобилизация – это лучший способ избавиться от собственной экономики, — чуть подумав, произнес император. — Даже если отбросить политические моменты. Да и сами подумайте. Взять толпу здоровых мужчин и, оторвав их от работы, кормить. Это какие убытки? А сколько семей окажется без средств к существованию или на грани нищеты? А сколько предприятий разорится? Каждая мобилизация – это беда… большая беда… Вы разве забыли, КАК ударило по бюджету проведение тех «османских учений»? Нет-нет. Война армией, поднятой по мобилизации, это крайняя мера. Так можно поступать только тогда, когда других вариантов не осталось. Мы не так богаты, чтобы заниматься подобной х… хм… Талейран в свое время сказал, что война слишком серьезное дело, чтобы доверять ее военным.

— Талейран ничего не понимал в этом вопросе! — возразил канцлер.

— Соглашусь. Звучит странно и даже обидно. Но, на самом деле, только звучит. Ключом к понимаю его слов является высказывание Клаузевица. Война – это продолжение политики иными средствами. Вы понимаете? То есть, достижение каких-то прикладных, невоенных задач силами оружия. Война – это средство, инструмент, метод. И очень важно ей не увлекаться, не превращать все в войну ради войны, когда теряется ее смысл. Вот хотим мы завоевать какой-то клочок земли. Отлично. А сколько нам это будет стоить? Ведь война требует денег. Больших денег. А как быстро мы отобьем инвестиции? Сколько пользы будет приносить этот клочок земли? Ну и так далее… — произнес император и замолчал. — Возьмем войну с османами 1877–1878 годов. Ради чего мы там вообще сражались? Возврат юга Бессарабии, Карской и Батумской областей – это хорошо. Но как дорого мы за них заплатили? Сколько нам стоила эта война?

— Но ваше императорское величество, — снова возразил двоюродный дед. — А как же освобождение братьев-славян? Это было великим свершением!

— И где они теперь? Правильно. В кильватере германской политики. Мы их кому освободили? Пока они были в составе дряхлой Османской империи нам от них пользы выходило много больше. Они турок дестабилизировали и давали нам постоянные поводы для войны. Я понимаю еще, если бы мы, по типу австрияков, приняли их под свою руку. Тут ладно. Но так… Мы заплатили за войну огромными деньгами и многими жизнями наших людей. А эти славные ребята, которых мы освобождали, сделали нам ручкой и ушли к соседям. Великое свершение!