Подошел официант. Петр заказал себе чашечку венского кофе. Изабелла же, промолчав, вновь отвернулась к окну, сосредоточившись на мухе. А по ее щекам медленно ползли слезы.
Глава 2
Николай Александрович завтракал в малом семейном кругу. Мама, супруга, дети, каковых, в отличие от исторического оригинала у него было всего трое. И все трое были мальчиками. Здоровыми мальчиками. Одна беда – вся эта, в целом, счастливая семья, оказалась в своего рода изоляции, из-за негласного бойкота их со стороны остальных правящих фамилий Европы.
Первым звоночком стал «парад туземных свадеб», когда Николай Александрович обвенчал своих ближайших родственников с гавайской, сиамской, персидской и абиссинской принцессами. Придурь? Но терпимая.
Дальше этот император России организовал нападение на Франца-Иосифа. И его люди вполне преуспели в этом деле, поставив австро-венгерскому монарху на задницу тавро. Этого не понял никто из августейших фамилий. Ну организовывал он на тебя покушения? Так ответь тем же. Но вот так унижать совершенно неприемлемо. Все-таки он помазанник божий, а не просто погулять вышел.
Финалом же, после которого Николай Александрович окончательно отвратил от себя весь высший свет Европы стало взятие в жены Клеопатры де Мерод – юной французской танцовщицы, которой французский Парламент скорее в шутку, чем на полном серьезе даровал титул «дочери Святого Мартина». То есть, официальной принцессы Республики, по аналогии со старинной практикой, принятой в Венеции.
Да, за нее дали приданое – Гвинею, Джибути и Новую Каледонию. Да, все оформили законно. Да, де Мерод был старинным бельгийским княжеским родом со славной историей. Но Клеопатра была танцовщицей, что в представлении высшего света тех лет считалось чем-то сопоставимым со шлюхой. Ее так и называли за глаза в кругах европейских августейших фамилий – «царская шлюха», а ее детей величали не иначе как ублюдками.
Нет, конечно, на отношениях с Россией как с государством это не сильно сказалось. По крайне мере, формально. Однако на все мероприятия закрытого клуба монархов приглашали официально только и исключительно Николая, подчеркнуто игнорируя его супругу и детей. Из-за чего он перестал их посещать. Тем более, что на его официальные приглашения реагировали так же. Рассориться умудрились даже с датским королевским домом.
Клеопатра стоически переносила это унижение. Да-да, именно Клеопатра. Ради сохранения уникального имени супруги Николай организовал крещение ее в день памяти блаженной Клеопатры Палестинской. Так вот – она переносила это поведение высшего света стойко и никак, ни разу не продемонстрировала прилюдно своего раздражения или неудовольствия. Она знала на что идет, постаравшись раствориться в делах семейных и общественных.
А вот Николая это задевало. Сильно задевало. Заставляя раздувать в России настоящий культ супруги как внутри страны, так и за ее пределами. Клеопатра то, Клеопатра это, Клеопатра здесь, Клеопатра там. И везде она молодец. И везде – умница и поистине благородная натура. Мстя эти заносчивым засранцам за их поведения, ибо народ сравнивал и оценивал. И как-то так выходило, что «породистые» аристократки высшего света выглядели очень бледно на фоне фактурной, яркой и эффектной Клеопатры.
Так вот, сидели они, кушали, беседовали.
И тут в столовую осторожно вошел не секретарь, а личный адъютант. Обычно такого не происходило. Адъютант в повседневном режиме обращался к секретарю и уже тот доносил информацию в «окна», когда у императора было время почитать доклады и поработать с документами. Как правило с лагом от получаса до пары суток, не больше. Однако в экстренных случаях адъютанты имели право на личный доклад круглосуточно в любых условиях и обстоятельством. Чем этот парень и воспользовался.
— Дорогая, — кивнул Николай Александрович обеспокоенной супруге. — Мама, — сказал он, не забыв отметить и ее, после чего вышел вслед за адъютантом, который просто обозначил своим присутствием экстренность событий.
Вдовствующая императрица Мария Федоровна проводила сына взглядом и посмотрела на Клеопатру. Та теребила салфетку и кусала губы.
— Вы переживаете? Отчего же? Не верите в Ники? — спросила она, после того, как служанка по ее кивку вывела внуков. А следом и остальные удалились, не мешая их разговору.
— Вы не хуже меня знаете, что он увлекся. Нельзя же так. Мне кажется, что он ведет войну со всем миром. Они его убьют…
— Франц-Иосиф уже пробовал убить. Закончилось это очень печально для его афедрона, — усмехнулась Мария Федоровна.
— Я не об этом выжившем из ума старике. Мне… — она осеклась и замолчала, уставившись в тарелку.
— Что? Говорите, раз начали. Он ваш супруг, но и мой сын. Я тоже переживаю.