Пролог

Кортазар

Почти три десятилетия минуло с тех пор, как Паоло Кортазар и отколовшаяся часть флота ушли через врата Лаконии. Достаточно времени, чтобы выстроить маленькую цивилизацию, город, культуру. Чтобы убедиться, что инопланетные инженеры разработали протомолекулу как строитель мостов. Они бросили её к звёздам, как семя, способное прорасти в любой органической жизни, встретившейся на пути, создать кольцевые врата в карманную вселенную, и связь между мирами. Пока цивилизация не погибла, медленная зона и её кольца были центром империи, невообразимой для человеческого разума. И вот теперь всё повторялось снова. Маленький механизм, - строитель мостов, - вышедший за рамки пространства, менял всё для всего человечества.

Но Паоло не слишком интересовало всё человечество. Для него всеобъемлющим фактом стало существование протомолекулы и технологий, к которым она вела. Протомолекула не только изменила форму вселенной вокруг него, но и его личную, и профессиональную жизнь. На десятилетия она стала его единственной навязчивой идеей. В скандале, который положил конец его отношениям, последний любовник обвинил Паоло в том, что тот по-настоящему любит только протомолекулу.

Он не смог этого отрицать. Прошло так много времени с тех пор, когда он чувствовал к другому человеку нечто, похожее на любовь, что он совсем перестал различать, что важнее. Безусловно, изучение протомолекулы и бесчисленных направлений исследований, связанных с ней, отнимало большую часть времени и внимания. Попытка разобраться, как она взаимодействует с другими инопланетными артефактами и технологиями превратилась в дело всей жизни. Он не раскаивался за свою преданность. Крошечное, красивое пятнышко, преисполненное скрытой информации, походило на бутон розы, которая никогда не перестанет цвести. Прекрасней всего на свете. Его любовник не мог с этим смириться, и конец их отношений был предопределен. Паоло скучал по нему, но очень абстрактно. Так можно скучать по потерянной паре удобных ботинок.

Было так много других замечательных вещей, способных занять его время.

На экране перед ним росла и разворачивалась в сложных, замысловатых узорах углеродная решетка. Стоило подобрать правильные условия окружающей и питательной среды, и протомолекула начинала достраивать её автоматически. Создаваемый материал был легче равного по объему углеродного волокна, и прочнее на растяжение, чем графен. Управление по технологиям при Военном совете Лаконии поручило Паоло оценить возможность использования материала для брони пехотных подразделений. Конечно, тенденция решетки к полному слиянию с человеческой кожей при контакте создавала некоторые технические проблемы, но она всё-равно оставалась прекрасной.

Паоло отрегулировал чувствительность электронного потока и наклонился к монитору, наблюдая, как протомолекула подхватывает свободно плавающие атомы углерода и аккуратно вставляет их в решетку, как будто ребенок, сосредоточенный на своей игре.

- Доктор Кортазар, - послышался голос со спины.

Вместо ответа Паоло фыркнул и махнул рукой, что на любом языке означало «Уйди, я занят».

- Доктор Кортазар, - повторил голос более настойчиво.

Паоло отвел взгляд от экрана и обернулся. Бледный человек неопределенного пола в лабораторном халате стоял позади, держа большой ручной терминал. Паоло никак не мог вспомнить, как его зовут... Катон? Кантон? Кантор? Что-то вроде того. Один из лабораторных техников. Компетентный, насколько Паоло помнил. Но он отвлек его от работы, и это должно иметь последствия. Нервное выражение на лице Катона / Кантора / Кантона подсказало ему, что техник это прекрасно понимает.

Прежде чем Паоло успел произнести хоть слово, техник сказал:

- Директор просил меня напомнить вам, что у вас назначена встреча. С... - голос техника просел почти до шепота, - С Ним.

Техник имел в виду не директора. Был только один Он.

Прежде чем подняться, Паоло выключил дисплей, и убедился, что системы наблюдения продолжают запись.

- Да, конечно, - сказал он. А затем, пытаясь угадать имя техника, добавил - Спасибо. Кантор?