Ноги сами вели к озеру. С первого ночного посещения мы нечасто здесь бывали, Олег говорил, что это особое место для особых моментов. Но сейчас мне очень хотелось посмотреть на воду, отражение неба и деревьев… Почему-то от всего этого на душе становилось хорошо.
В этот раз я села совсем близко к воде, так что могла разглядеть себя в отражении. Настя вечно хвасталась, что мама у нее красавица, а она на нее очень похожа. У меня мама была в сто раз лучше, только вот я, по-моему, на нее совсем не похожа. У мамы длинные волосы, которые красиво блестят, когда она расчесывает их утром и вечером. Такой маленький аккуратный носик, а глаза – совсем синие.
А у меня глаза были непонятные, то ли серые, то ли зеленые, нос совсем не такой, как у мамы и Ритки, а волосы – светлые и тонкие, постоянно выбивающиеся из хвостика…
Я повернулась и начала придирчиво рассматривать свои уши, пытаясь вспомнить, какие они у мамы, но тут услышала чей-то тоненький плач.
Глава 43
Я даже не сразу ее нашла, так глубоко она зарылась в заросли на берегу. Ни разу не встречала никого из ребят в этой части леса, но она, похоже, приходила сюда не в первый раз – к озеру вела хорошо утоптанная дорожка, а примятые кусты и трава напоминали обустроенное гнездо или норку.
Сама же девочка… Ни у нас, ни у распределенцев я ее не видела. Да и вообще она была не похожа ни на кого из наших ребят – очень худенькая, с торчащими во все стороны хвостиками, одетая в смешные брюки, которые явно были ей большими, и разноцветный полосатый свитер. Наверное, она вытирала слезы грязными руками, потому что все щеки у нее были в темно-коричневых разводах.
Увидев меня, она вскочила, но я успела схватить ее за руку:
– Подожди, не убегай! Меня зовут Восьмерка. А тебя как?
Она даже до плеча мне не доставала и смотрела снизу вверх испуганно и недоверчиво. От этого мне стало ее совсем жалко:
– Прости, что напугала. Я даже не знала, что на это озеро еще кто-то ходит.
Она несколько раз шмыгнула носом, оттерла слезы, добавив новые полоски на щеки, и сказала:
– Здесь красиво поет птица.
– Правда? – удивилась я. – Никогда не видела и не слышала здесь никаких птиц.
– Большая красивая птица, – упрямо повторила она своим тонким голоском, – прилетает к Эле и поет для нее.
– Так значит, тебя зовут Эля? Какое необычное имя.
Она опять заплакала, на этот раз беззвучно, только лицо сморщилось и слезы закапали.
Олег говорит, когда человек хочет поплакать, ему не надо мешать. Поэтому я села около Элиной «норки» и стала ждать. Сначала она плакала стоя, но потом затихла и наконец уселась рядом со мной.
– Я тоже однажды плакала на этом озере, – сказала я. – Жалко, тогда я не знала, что ты тоже сюда ходишь – поплакали бы вместе.
– Эля любит плакать одна, – она нахмурила свои черные брови так, что они сошлись прямо на переносице.