— О чем?

— Султан Жангир собирает войско против ойратов. Неужто узун-кулак[12] не донес до тебя?

— Ах, ты об этом, — отмахнулся Калижан. — Слышал, слышал.

— А разве найманы не пойдут за Жангиром? — продолжал удивляться Кульмагамбет.

Вопрос нисколько не смутил бая и он не моргнув глазом ответил:

— Найманы, может, и пойдут. Я — нет. Что мне до грызни между этим Жангиром и ойратами? У нас теперь каждый стремится быть поднятым на белой кошме[13]. Две ноги в один сапог не влезут, вот и дерутся все за трон.

— А зачем ты о султанах думаешь? — прервал собеседника гость. — Ты о детях своих подумай! Завтра ойраты на твою землю придут, что тогда ты будешь делать?

— Земли у казахов много! — без какого-либо смущения заявил Калижан. — Можно и подвинуться.

— То есть ты предлагаешь нам бегать от врага? По нашей же земле? — напирал Кульмагамбет.

В его голосе прозвучали опасные нотки. Обстановка накалялась. Мирас, наблюдавший за происходящим со стороны, ощущал это почти физически.

— Охлади свой пыл, Кулеке! Я не ищу ссоры с тобой, — попытался спасти положение найман.

— Я тоже к тебе не драться пришел, но скажу честно: мне стыдно делить дастархан с трусом.

— Как ты меня назвал?! — вскипел Калижан. — Не слишком ли много ты себе позволяешь, каржас? Придержи язык, а иначе не посмотрю, что ты мой гость!

— Отец, пойдем отсюда! С такими людьми нам не о чем разговаривать! — вмешался в разговор старший сын Кульмагамбета — Кайрат.

Бий бросил на него строгий взгляд, правда, осадить сына не успел.

— Твои жигиты только на словах такие храбрые? — с вызовом спросил Калижан.

Кайрат хотел вскочить на ноги, но остановился, встретившись глазами с отцом.

— Рискнет ли кто-нибудь из них встать против моего первенца Амантая? — невозмутимо продолжал Калижан. — Если победит твой, я снаряжу с тобой своих лучших жигитов. Если верх возьмет мой сын, проигравший останется в моем аул, и будет прислуживать мне ровно год.

— Отец, позволь… — начал было Кайрат, но договорить ему не дали.

— Неужели ты настолько уверен в своем палуане[14]? — недоверчиво и в то же время с издевкой спросил Кульмагамбет.