– Боже, я прошу тебя! Стой, пожалуйста! – словно откуда-то издалека доносился умоляющий голос.

Но его это не остановило. Он знал, что втайне она любит его. Она хочет этого не меньше, чем он. Что бы она ни говорила. И Филип продолжал, несмотря на ее сопротивление. Он входил в нее снова… и снова… Пока Эйприл, наконец, не затихла.

Волна удовольствия прокатилась по его телу, и Филип в изнеможении перекатился на спину. Еще пару минут он пытался прийти в себя, разглядывая яркую мозаику озаренного молниями неба.

Сердце Филипа колотилось, как сумасшедшее, а кожа покрылась липким, холодным потом. Ему казалось, будто он – разбитое зеркало: частица его собственной души откололась и отразила лицо монстра. Что же он натворил? Он понимал, что поступил плохо. Но ему казалось, что это делал кто-то другой.

Филип и Эйприл неторопливо натянули одежду и лежали. Просто лежали, вслушиваясь в монотонный рев бури. Девушка молчала. Филип не знал, как расценивать это непонятное молчание, но ему хотелось верить, что все хорошо. Что ей тоже понравилось…

Но почему так бешено колотится сердце? Почему лоб покрылся холодной испариной? Теперь он услышал эти крики… Остановись… хватит… прекрати… Что он наделал?

– Я себя не контролировал, – наконец произнес он после нескольких мучительных минут. – Прости, что так получилось. Ты в порядке?

– Да.

Ее безжизненный механический голос казался абсолютно бесцветным. Филип собирался сказать еще что-нибудь, но раскат грома прервал его мысли.

– Ты уверена?

– Да.

– Нам нужно возвращаться.

Обратный путь прошел в молчании. Филип держался в нескольких шагах от Эйприл. Позади осталась лестница и пустынные замусоренные коридоры. То и дело Филип порывался что-нибудь сказать, но продолжал молчать. Он пришел к выводу, что все должно оставаться как есть и нужно дать Эйприл время, чтобы смириться с произошедшим. Любые его слова сейчас будут только во вред. Эйприл шагала впереди с ружьем на плече, словно усталый солдат, возвращающийся с тяжелой службы. Они добрались до верхнего этажа бухгалтерской фирмы и обнаружили зияющую дыру окна. Дождь хлестал сквозь зазубрины разбитого стекла. Лишь несколько слов: «Ты первая» и «Смотри под ноги». Филип помог девушке взобраться по мокрой от дождя пожарной лестнице и перейти к шаткому самодельному мостику. Порывы ветра и дождя, хлещущие в лицо, почему-то принесли Филипу облегчение: они бодрили и давали надежду, что, возможно, он еще сумеет исправить содеянное. Сможет загладить вину.

К тому времени, как они добрались до дома, Филип сумел убедить себя в этом окончательно.

Брайан укладывал Пенни спать, Ник сидел в гостиной, вычерчивал карту «безопасных зон».

– Как все прошло? – спросил он. – Ребята, вы прямо как промокшие крысы! Удалось что-нибудь найти?

– Не в этот раз, – ответил Филип, направляясь в спальню.

Эйприл молча пошла к себе.

– Вы только взгляните на себя! – угрюмо сказала Тара, выходя из кухни с зажженной сигаретой в уголке рта. – Я так и думала, что ничего вы не найдете.

Она стояла, уперев руки в бока и глядя вслед сестре. Та без единого слова скрылась в своей комнате в конце коридора. Тара бросила взгляд на Филипа и помчалась в комнату Эйприл.