— Нечто вроде общей визы в страны Европы. Частенько люди поступали проще. Получали визу в консульстве Финляндии, а потом ехали по Европе куда хочется. Но Финляндию посетить все-таки через какое-то время было надо. Туда даже ходили специальные автобусы для магазинных рейсов. Шопинг в наше время назывался.

— То есть и у вас оставался дефицит?

— Да нет, — Павел споткнулся, — товаров полно, но качество не такое хорошее. Вот и едут за настоящим, вернее, ездили. Как мы себе Крым вернули, дорого стало все, курс рубля упал.

— Ага, — Гиппельбаум потянулся за чайником, — странно все это слушать, но крайне любопытно. Может, и нам стоит стать более открытыми, дать людям возможность больше путешествовать. Да хоть по Союзу. Он такой огромный.

— Эх, ваши слова да в Политбюро уши.

Хозяин квартиры рассмеялся.

— Смелые вы все-таки, ребята из будущего. Наши побаиваются так шутить.

— Рудольф Витальевич, а кто же мне вот анекдоты про Генсека в партии рассказывал!

— Никак Мишка? Он могёт. Но ему терять нечего, дальше Арктики не сошлют.

— Так и здесь вскоре горнолыжный курорт будет. Я уже слышал о планах его строительства. Люди будут сюда на выходные и каникулы прилетать. Небольшие гостиницы, мотели, клубы по интересам. В городе станет веселее.

— Хорошо бы, — Гиппельбаум отхлебнул горячего чая и задумался, затем начал вспоминать. — Нам сложнее пришлось. Многие трудились подневольно, в голоде и холоде добывали стране новые месторождения. Но работали честно, не жалея себя.

— Я знаю, Рудольф Витальевич, мое поколение всегда будет благодарно вашему. Разница лишь в том, что вы верили, а мы уже нет.

Старый геолог вскинул глаза. Они до сих пор были ясными, каким бывает небо в хорошую погоду:

— Сейчас-то верите?

— Сейчас да.

Павел Сметанин по прозвищу «Геолог» смело встретил взгляд человека, которого безмерно уважал и кому принес показать свои наработки.

— Тогда в добрый час. Я нажму на все свои связи. Слава богу, за эти годы их наработал и мне вряд ли откажут. Будет у тебя собственная партия, геолог!