Ремис собрался что-то ответить, но тут же захлопнул рот и вытянулся в струнку: мимо решительно прошагал тип в тяжелых алых доспехах и со световым мечом на поясе. До детей, согнанных в малоорганизованную кучку у иллюминатора, он снизойти даже не подумал — сразу направился к молодой краснокожей девице, которой было поручено их пасти. Девица, к всеобщему облегчению, оказалась ленивой, и на подопечных реагировала, только если кто-то начинал шуметь. Реагировала, правда, остро: девчонка, осмелившаяся слишком громко хныкать, теперь хныкала не от страха, а от боли, съежившись в уголке. Никто и не подумал за нее вступиться, когда надсмотрщица заставила ее выйти вперед и ударила молнией, сорвавшейся прямо с пальцев: стояли смирно и боялись даже вздохнуть слишком громко. Сейчас с малявкой возилась девочка постарше — гладила по голове, утирала сопли и шептала на ухо что-то ласковое. Рисса держалась от них подальше: ее от этих игр в дочки-матери перекашивало.

— Да откуда мне знать-то? — прошептал Ремис, когда тип отвел их надсмотрщицу в сторонку, о чем-то в полголоса совещаться. — Коррибан — закрытая территория, про него в ГолоСети мало что найдешь. Знаю только то, что все знают: что это родина ситхов, но сейчас здесь почти никто не живет, потому что джедаи с республиканцами тысячу лет назад поубивали всех, кто не успел сбежать. Ну и про Академию, конечно, слышал кое-что.

Опасливо осмотревшись по сторонам, Ремис наклонился к уху Риссы и продолжил страшным шепотом:

— Говорят, многие ученики не доживают до выпуска. Слабаки здесь быстро отсеиваются. Никто их не щадит и не жалеет: не справишься — сдохнешь, вот и весь разговор. Самых лучших забирают в ученики лорды ситхов, и тогда-то у них жизнь начинается… — Ремис аж с дыхания сбился от восторга: видимо, в красках представил себе, какая жизнь начинается у счастливчиков-избранников. — Ты только представь: у них и денег куча, и положение высокое, и простые люди им кланяются и иначе как "милорд" не обращаются… Если учитель достаточно крут, то ученик вообще может делать все, что захочет, и ему за это ничего не будет!

"Ага, если только ему от учителя по первое число не влетит, — подумала Рисса, но смолчала.

— Это, небось, как в бандах: если слишком забалуешь, тебя собственный вожак в феррокрит закопает, потому что проблем лишних никому не хочется".

— Ну, нам с тобой это точно не грозит.

— Чего это вдруг?! — тут же окрысился Ремис. Похоже, он по-настоящему разозлился: его острая физиономия будто бы заострилась еще сильнее, а узкие темные глаза превратились в щелки. Тонкий рот от возмущения пополз на сторону. — Ты как хочешь, а я, раз уж меня в ситхи загребли, выжму из этого максимум. Тренироваться буду днем и ночью. Надо будет — по головам пойду. Я…

Ремис все больше распалялся — даже кулаком у нее перед лицом помахал, видимо, для большей внушительности. Рисса с самого начала подозревала, что земляк ей попался малость ударенный. Теперь поняла, что не малость, а совсем.

"Лучше бы Девва с Вильком вместо этого долбанутого забрали".

— Я, я, я… задрал уже якать! — шикнула на него Рисса. — По головам он пойдет… Не видишь, как они к нам относятся? — Она кивнула в сторону надзирателей. — Мы для них — шаачье дерьмо. Забыл, как они тебя в тюрьму швырнули? Имперцы никого за людей, кроме самих себя, не считают, не заметил, что ли? Хочешь выжить — надо вместе держаться, а не "по головам ходить"!

Ремис некоторое время буравил ее взглядом, гневно раздувая ноздри. Рисса с трудом сдерживалась, чтобы не засветить ему по физиономии. Он казался ей нормальным, пока они летели до Коррибана: сам подсел к ней, подбадривал, без устали рассказывал о своей банде и изредка — то, что знал об Империи. Оттого слышать от него такие бредни было вдвойне обиднее.

— Я не про твою голову говорил, а вообще, — буркнул он с неохотой, будто делал одолжение. — Просто ты говоришь как неудачница, а с таким отношением ты плохо кончишь. В Академии у всех есть шанс. Тот ситх нам так и сказал.

— Ага. Я помню.

А еще Рисса не успела забыть талармскую тюрьму. И слышала, как девица, "заботам" которой их поручили, презрительно скривилась и сквозь зубы назвала подопечных "свежим мясом". У Ремиса был шикарный талант слышать и видеть только то, что ему нравится. Он чуть до потолка не подпрыгнул, когда ему сунули в руки красно-серую форму и сказали, что теперь он — послушник в Академии ситхов.

Рисса, в принципе, тоже была рада — тому, что отправится не в трудовой лагерь. Но насчет своего будущего в Академии не обольщалась. Чужая территория — она и есть чужая территория: старожилы всегда хотят либо обломать новеньких, либо сожрать с потрохами. От одной стаи только другая стая отбиться может. А единственный ее земляк во всей группе — придурок, проглотивший ситский бред и еще добавки попросивший. Повезло ей, нечего сказать.

Ремис, так и не дождавшись от нее другой реакции, сердито встряхнулся и отошел к иллюминатору. Сутулый, взъерошенный и злой, он походил на помойную варакью-падальщицу.

— Ты права, — вдруг подала голос девочка, успокаивавшая получившую молнией плаксу. Она говорила так тихо и неуверенно, что Рисса даже не сразу поняла, что девочка обращается к ней. — Твой друг глупый и никогда не жил в Империи. Мы с Милли раньше были рабынями у имперского офицера. Знаешь, что он нам сказал, когда у нас обнаружили Силу?

— Ну? — спросила Рисса на автомате. Дурь Ремиса ее раздражала, но и нытье девочки — к слову, красивенькой, похожей на куколку со своими большими ласковыми глазами и пухленькими губками, — слушать не слишком хотелось. Ей вполне хватало своего.

— Он сказал, что мы не проживем на Коррибане и недели, — грустно вздохнула девочка, отводя взгляд. — И то, что в нас есть Сила, не означает, что мы перестали быть грязью.