— Это уже лучше, — сказал Гена, отвлекшись от щели в брезентовом пологе. — Это мне нравится. Сколько людей знают, что ты здесь? Что ты у нас?

— Знают, — коротко ответил старик.

— Это плохо, — исподлобья глянул на него Сергей.

— Нет, это хорошо, — поправил его старик. — Я должен был подстраховаться. На базаре один человек ходил за мной… Мой человек. И он видел, как я сюда вошел. Сами знаете — пропадают люди, без следа пропадают…

— Профессионал, — уважительно протянул Сергей. — С тобой, батя, не забалуешь.

— Не надо со мной баловать.

— Пять тысяч баксов, — сказал Сергей как бы в продолжение разговора.

Старик вскинул брови и некоторое время молча смотрел на Сергея. Он готов был согласиться с ценой, но понимал, что неплохо бы и поторговаться, сбросить тысчонку. И в то же время откуда-то знал, что торговаться в таких случаях, в такой обстановке не следует.

— С патронами, — сказал старик, найдя, кажется, лучшее решение.

— Во дает батя! — воскликнул парень в цветастом костюме, Гена, как его назвал парень в камуфляже.

— Пусть так, — без улыбки согласился Сергей.

— И пострелять дадите?

— Дадим. Но не в лесу, как тебе хочется… Подыщем другое место. По виду, батя, не скажешь, что у тебя могут быть такие деньги… Скажи честно, где столько баксов взял?

— Продать кое-что пришлось.

— Ха, продать… Старое пальто, детский велосипед, да?

— Почти.

— Продать ты мог квартиру, дачу, машину… Хотя нет, за машину столько не возьмешь. Да и какая у тебя может быть машина… «Победа», «Запорожец»?

— Продал кое-что, — повторил старик, понимая, что называть, что именно он продал, значило бы оставлять следы.

Сергей улыбчиво окинул взглядом старика, увидев стоптанные, но начищенные туфли, бахрому на штанах, вытертые локти пиджака, задержался на его руках, заскорузлых, с утолщенными суставами, перетянутыми вздувшимися жилами…

— Сколько тебе лет, батя? Семьдесят есть?