– Мы хотели бы Вам помочь, чем сможем. Я думаю, пришла пора представиться. Меня зовут Равиль. Это Даша, Оля, Женя, Кеша и Умка.

– Меня зовут Хорр. Я сын великого Оси Риуса. Я прибыл сюда, чтоб выполнить желание моего отца… я сделал всё, как наказал мне он, и… в итоге я проиграл, – великан повесил голову и замолчал.

– Мне кажется, вы прибыли сюда с другой планеты? – предположила Оля.

– Много сотен лет назад по здешним циклам. Хотя меня можно считать землянином – я был рождён уже здесь… Но, хоть я и никогда не был там, я ясно представляю её себе. Мои отец и мать так много рассказывали мне о ней, столько живых картин было показано мне в детстве, что иногда во сне мне снится она – наша Ату Лантис. На нашем языке это означало «Зелёная Земля». Она действительно была покрыта зеленью, все её бесчисленные огромные острова, окружённые сине-фиолетовыми водами океана, и она была огромна, в десятки раз больше этой планеты.

– А почему вы говорите о Вашей планете в прошедшем времени? – участливо спросила Умка.

– Потому что её больше не существует… – ответил Хорр.

– Что же с ней произошло?

– О, это долгая история… Наша планета – Ату Лантис – была удивительной планетой. Она вращалась вокруг двух солнц – Зус и Крон. Зус была огромной и горячей белой звездой, а Крон – более прохладной красной. У нас не было того, что называется здесь зима, всего лишь одна звезда сменяла другую и становилось чуть прохладней. А большей частью дней мы, аннунаки, видели на небесах два солнца… Эта картина стоит перед моими глазами и сейчас, хотя я никогда не видел её по-настоящему, только через живые картины, что привезли с собой мои родители. У нас на планете было всего два времени года – время всходов и время урожая. Ату Лантис вращалась по странной орбите – целых тысяча семьсот пятьдесят дней вокруг Зуса и двести восемьдесят дней вокруг Крона. Как я уже говорил, Крон был более прохладен, и именно в это время наступала пора урожая. Говорили, что на нашей родине были удивительные растения, огромные плоды, напоминающие здешние дыни, свисали с веток деревьев-великанов, и дети с великим удовольствием лазили, собирая их, пока те, созрев, не рушились со взрывом на землю. Вкус их напоминал что-то среднее между местными вишней и яблоком. Кудрявые травы, высотой в рост землянина, были так пружинисты, что даже падение с высоты не грозило ушибами, и это было самой распространённой забавой малышей – ныряние в траву с веток деревьев-гигантов. А хлебная трава! Когда приходила пора созревания, их пухлые, толщиной в мою руку, стебли лопались вдоль, открывая пышный, пористый, душистый хлеб, готовый к употреблению. А крылатые цветы? Если б вы только могли видеть эти прелестные, разноцветные растения, подобно бабочкам порхавшие над изумрудными равнинами в поисках себе подобных… Но больше всего мне нравились пуррии – такие жёлтые ягоды, формой напоминавшие местные амфоры. Внутри этих «амфор» – сладкая прозрачная масса с неповторимым ароматом. Мои родители захватили с собой немного сушёных ягод, но даже высохшие, они хранили свой вкус и запах! А лианы дурмана? Достаточно было съесть один их листок, как поднималось настроение, появлялась бодрость, тело приобретало новые силы. Но тут надо было быть осторожным – главное не переборщить, ведь три листка вызывали уже глубокий, зачастую непробудный сон. Аннунаки готовили из этих листьев настой как тонизирующее лекарство, и мне довелось в последний раз выпить его всего полгода тому назад по местному времени. Кстати, это так раздражает – местное время… так быстро день сменяется ночью…

– А животные? – спросила вдруг Умка.

– Что животные?

– Ну, животные, разные там, у вас на Ату Лантис были?

– А, да, конечно, были… и на суше, и в океане. От гигантских червей, прокладывавших туннели диаметром в два моих роста, до миниатюрных вислоухих крокодилов размером с мой ноготь, но ужасно проворных и ненасытных. К слову сказать, ещё наши предки научились управлять гигантскими червями и с помощью них прокладывать подземные дороги… Жаль, конечно, но моим родителям и их приверженцам не было времени да и места взять с собой в дорогу кого-нибудь из животного мира, даже предков наших, водоплавающих кошек не удалось спасти…

– Так вы произошли от кошек? – удивилась Оля.

– Да, наверное, это слово наиболее близко к вашим представлениям. Хотя наши кошки, скорее, были похожи на здешних львов… В честь них, наших далёких предков, и был создан этот монумент. Мой отец решил воздвигнуть его здесь на память будущим поколениям о нашей далёкой и сгинувшей навсегда родине. Он будет сидеть здесь века и смотреть на рассвете на звезду Зус, откуда мы прилетели сюда много сотен лет назад, – промолвил великан и погладил каменную лапу Сфинкса.

– Простите меня за любопытство, но вы как-то не очень похожи… – прошептал осторожно Кеша.

– Вы о чём? А, это! Это всего лишь ширма, видимость, – птицечеловек поднёс руку к шее, и в мгновение ока голова преобразилась – исчезли птичий клюв и перья, перед глазами ребят возникло лицо, которое было похоже на первый взгляд на человечье, хотя, присмотревшись, можно было увидеть схожесть и со львом – на лице не было бровей, верхняя губа была раздвоена под плоским широким носом и полукруглые уши располагались не по бокам, а сверху головы. В лучах заходящего солнца блеснул золотистый ободок над головой.

– А, вот оно как, вы тоже использовали это приспособление! У нас тоже такие есть! – указал на обруч Женя.

– У вас есть чакриды?

– Ну, не совсем у нас… и мы не знали, что они так называются… – смущённо пробормотал Женя в ответ.

– Вы что-то не договариваете… Я доверился вам, а вы… я думаю, вам лучше удалиться, пока не поздно, – сквозь зубы сказал Хорр.