— Жаль, я не могу просто добавить дозу в его оладушки утром, — прошептала она, пальцы замерли на баночке. Так было бы проще. Но Сладкие сны работали не так. Требовался поцелуй, чтобы активировать яд.
— Магия фейри, — сказала ей мама, когда Нилла спросила об этом годы назад. — Глупое дело, но сильное, — Нилла так и не узнала, как она получила это вещество.
И когда эта баночка закончится, пополнить запасы не выйдет.
— Тогда не трать ее, — сказала Нилла и оставила баночку за мукой, среди украденных припасов. — Я дождусь хорошего шанса.
Может, если ей повезет, ей и не придется целовать мага.
Было немного волнительно готовиться ко сну с виверной сверху. Зверек бесстыдно смотрел, как Нилла сняла грязное изорванное голубое платье и легла в нише в тонком нижнем платье. Она забрала тонкое одеяло, которое бросил Сильвери, укуталась им по плечи и отвернулась к стене. Она плотно закрыла глаза.
И ждала.
Ждала. И ждала.
Она слушала, но шагов сверху не было. Ее напряженное тело стало расслабляться, и ее разум погрузился в туман усталости. Она пыталась отогнать его, заставить себя остаться в сознании. Она представила лицо папы, в крови и синяках, каким она его видела в последний раз. Она думала, как он ждал ее на чердаке, гадая, где она была, бросила ли она его. Она подумала о Сэме на пляже, глядящего ей вслед, никак не помогающего ей. Она подумала об угрозе Гаспара, о топоре господина Шарда, обо всех причинах, по которым ей нужно было оставаться в сознании, быть наготове.
Она не думала о печальных серебряных глазах, юных и старых сразу, глядящих на нее с картины в золотой раме.
Сон поймал ее. Ощущения притупились, и разум и дух стали сильнее. Она ощутила странное притяжение душой, словно нити, связывающие ее с ее миром, медленно развязывались. Она ощущала притяжение бесформенной Хинтер, зовущей… зовущей…
Дыхание Ниллы застряло в горле.
Было темно. Очень темно. Она попыталась открыть глаза, но поняла, что они были уже открыты. Она перевернулась. Зрение медленно привыкло и заметило красноватое сияние в камине, едва заметное из ее ниши в углу. Она, наверное, проспала несколько часов, судя по состоянию огня.
Что-то разбудило ее, инстинкт самосохранения пробил ее усталость. Она замерла, слушая. Ее пальцы сжимали одеяло, и ее грудь быстро вздымалась и опадала. Холодный воздух комнаты проникал под воротник тонкого платья, но она не подвинула одеяло. Она напряженно ждала. Наготове.
Но на лестнице не было звуков шагов или шороха мантии по камню.
Ничего.
Она была дурой. Она знала это.
Но что было глупее: думать, что маг Сильвери хотел навредить ей, или считать, что он так не сделает?
«Разы. Два. Три…», — она начала отсчет, едва дыша. Когда она досчитала до двадцати, она продолжила. Когда она дошла до сотни, звука так и не было.