— Забирай своего другана и валите отсюда подобру-поздорову.

— Уходим уже, — проворчал Ковальчук, утягивая за собой Гордея с парнями. Спустились вниз, вышли на холод полутемной улицы. Сейчас будто острые иглы мороз впивался в пострадавшие конечности, рассеченная бровь пульсировала, губа опухла и болела, а самого парня все еще потряхивало.

— Ну, ты дал, — вздохнул Северов, с горькой усмешкой, — жаль до придурка почти не дошло.

— В задницу, если пойдет в полицию, скажем, он первый на тебя напал, — отмахнулся Костя, пихнув ойкнувшего Гордея в плечо. — Прости.

— Ничего, — качнул головой Лавров, все еще, будучи под впечатлением. Задрал голову, разглядывая темное небо. Парни пошуршали, отходя, когда послышался звук открываемой двери. Светка показалась на улице, стоя неуверенно на высоких каблуках, жалась одетая в легкую курточку, шмыгая носом.

— Мы пойдем, прогуляемся, — бросил Макс, поняв без слов, уводя за собой друзей чуть подальше к парковке. Лавров же продолжил стоять, вдыхая холодный воздух, выпуская пар, лишь спустя минуту соизволив повернуться к бывшей девушке, рассматривая смазанную неумело нанесенную косметику, да дешевые шмотки.

— Оно того стоило?

— Зачем ты полез сюда, — в ее голосе было столько презрения, что невольно он дернулся, разглядывая перекошенные черты. Находил раньше красивыми ее маленькие бегающие глаза, миловидные, обычно скрытые под маской недовольства черты лица. Или убеждал себя в этом. Света Царева была симпатичной, но упорное стремление во всем видеть только плохое с каждым годом отражалось на ней. Вот первые уже заметные морщины, тусклый цвет, мешки под глазами.

Все изнутри неизбежно ползёт наружу.

— Надо было оставить тебя этим гиенам? — неверя спросил, пытаясь понять, когда и в какой момент упустил в ней это. Любви может, не было, но что-то же оставалось.

— Это вообще не твое дело, — грубо огрызнулась, отворачиваясь, выискивая в сумочке какие-то вещи. Спустя минуту наружу показалась пачка сигарет. Стоило Царевой закурить, замечая шок на его лице, как она дернулась.

— Из-за тебя и твоей тупой блондинки мной воспользовались, — крикнула, заставляя, поморщиться от звона в ушах. В руке дрожала сигарета, а на глазах наворачивались фальшивые слезы. Королева драмы, выдыхающая дым. — Моя мама не зря тебя называла недостойным.

— Недостойным чего? — тихо спросил, опуская голову. Прислушался к себе, но ничего не почувствовал. Ни обиды, ни вины, ни боли. Уж скорее жалость, к этой несчастной девушке, хорохорящейся перед ним сейчас.

— Меня, вообще всего, — зло процедила, пытаясь обжечь словами. Да только больше себя ранила. — Как только она пальчиком поманила, к ней поскакал, забыл обо мне! Хорош, что сказать. Принцессу себе нашел, да только нужен ты ей, рыцарь жалкий?

По лицу темные дорожки от туши, яростный блеск и выжидающее выражение лица. Будто ждет, что проглотит обвинения, покается, и Света его милостиво простит. Вот только Гордей равнодушно плечами пожал, пнув кусок льда.

— Поманила, — согласился, улыбнувшись, видя, как вытягивается ее лицо. — Или я поманил, кто знает Свет? Ты собираешься домой? Холодно вообще-то, а ты тут в костюме стриптизерши щеголяешь, — оглядел скучающе наряд, повторяя слово в слово ее же собственное выражение. Она сделала шаг назад, будто от удара, рявкая:

— Пошел ты! Предатель! Кобель, все вы мужики такие!

Неровной еще немного пьяной походкой двинулась в сторону машин. Правда, уверенно направляясь именно туда, где стояла его легковушка.

— Только не говори, что везти эту дуру домой собрался? — поморщился Макс, когда Гордей поравнялся с ними, кивая на прощание, пожимая руки.

— Не отвезти, так снова вляпается, — пожал плечами. Хотел уйти, однако остановился, на Северова с Сивочкиным оглянувшись.