Я кивнул. Теперь приходилось думать, как бы хозяева фюзеляжа не сняли со стены очередью, поэтому лучше не упускать из вида противоположную кромку.
Быстро сообразили, что там, где волны без барашков, глубоко и оттуда нас увидеть нельзя. А если пошла по ним белая пена, значит, в этом месте берег от стены отходит, мелководье, стоящий человек заметить может. Тут нам – на карачки, и дальше по ситуации. Я предложил связаться на манер тех же альпинистов, но Алексей резонно возразил, что тогда улетим в пропасть оба. Вроде бы альпинисты веревку между камнями как-то пропускают, а без этого человек упавшего товарища все равно не удержит.
Так и двигались, постоянно вертя башкой, – взгляд на одну кромку, взгляд через другую. Винтовку, позаимствованную для похода у Галюченко, несли по очереди – наперевес, чтобы не торчала над головой, привлекая внимание возможных часовых, расположенных на берегу. Два или три раза спугивали сидящих на скале перепончатых, но это как раз не волновало – мало ли из-за чего дурные птицы срываются с места, вон их сколько в небе летает, пикируют на мокрый песок, а больше в море, тащат съедобное.
По мере движения раз за разом ложились на камень, подползали к краю и рассматривали самолет. «Юнкерс», Ю-88 не вдребезги разбился, а сел вынужденно, но плохо сел, крыло подломлено, рядом лежит. Задний стабилизатор как ножом срезан. И законцовка крыла странная, наискось. Не встречались такие ни в небе, ни на учебных картинках, а ведь характерная деталь самолетного профиля. Алексей из планшета кусок бумаги достал, набросал вид «юнкерса» сверху.
– Взгляни, правильно я вид сверху начертил? – спрашивает.
Как по линейке обрезано, подумал я, разглядывая в бинокль остов «юнкерса». Посмотрел на Алешкин самолетик, точно, штурман тоже заметил.
– Теперь смотри. – Алешка провел прямехонькую линию через законцовку крыла и левый стабилизатор.
Вот именно. У машины, которая внизу, на пляже, лежит, обе эти плоскости по прямой укорочены. Не на заводе так построили, в бинокль незакрытые нервюры видны. Что за нож такой, как по чертежу самолет укоротил?
Переглянулись мы с Алексеем – Прошиной машины дело. Это тот «юнкерс», что нас сбил. Или другой, его напарник. Физик же говорил – пространство вокруг на куски режется. Вот и прошло ему по законцовкам. Как сел – непонятно, попотел его пилот, попотел. И все опять на круг возвращается – не в Германии мы, а в королевстве динозавров. И не у немцев, а… теперь и с немцами.
А где он, пилот-то? И остальной экипаж? Людей не просматривается ни одного. Узкая полоса пляжа пустынна. Ни на правом фланге, ни на левом врага не видно. Ни мертвого, ни живого. В море – шаром покати. На Ю-88 в разных модификациях по три или четыре человека в экипаже. Куда они все подевались?
Тихонько двинулись вдоль стены ползком да на карачках. Хоть внизу и прибой, нас не услышать, а не шуметь себе спокойнее, только камень местами под нами осыпался. Метров двести пробирались, пока рассмотрели – с другой стороны, в тени человек сидит. Или лежит. Не движется. Алексей винтовку потянул, но я остановил – один выстрел, один фашист, и все, мы себя обнаружили. Хоть и есть подозрение, что врагов здесь не больше четверых, но действовать наверняка надо.
– Отставить демаскировку, – шепотом командую. – Доложи лучше, сможем ли туда спуститься.
– Да запросто. – И улыбается, будто я ему подарил что хорошее. – Беседочный узел, и в нем как на лифте. Мы ж наверху, карабкаться не надо.
– Тогда отдыхай, темноты дождемся и вниз.
Глава 28
Пляж мертвецов
Только теперь мы почувствовали, как проголодались. Достали вяленых птеродактилей – заботливый Галюченко выдал каждому по две неприятно пахнущие тушки. Успел хозяйственный крестьянин придумать способ заготавливать впрок зеленокожую пищу, несмотря на сырость местную. Я бы и обычную рыбу завялить не взялся в таких условиях, а он птеродактилей ухитрился.
Птички на вкус были отвратительны, запах пускали такой, что мы уже боялись, не почуют ли фрицы. Но голодный желудок порой хуже фрица, да и нет проблем после такого кормления, Галюченко на себе проверял, прежде чем остальным в довольствие выдавать.
Наконец небо посчитало, что динозаврам пора спать, и выключило свет. Но глаза, привыкшие к свету звезд, видели достаточно, чтобы даже и не спотыкаться. Алексей уже закончил все приготовления, связал двойную петлю из стропы, другую стропу перекинул между камнями. В обвязку я полез с чувством, что сую голову в петлю буквально. Но она надежно охватила спину и ноги, и я, слегка отталкиваясь от скалы, опустился к подножию. Почти не исцарапавшись, если не считать пару касаний мордой о камень, когда неудачно оттолкнулся. Здесь было душно и темно, как в колодце, пахло сыростью. Глухо бил прибой.
У Алексея путь занял времени больше, я медленно стравливал скинутую сверху стропу, но спуск контролировал он сам.