Она работала в архиве и к науке отношения не имела. Все бегала в свой клуб исторического фехтования. Лет двадцать пять, вечно в джинсах, с хвостом, заправленным под свитер. Но мелькало в ней что-то от той далекой Сони – здоровалась она всегда не со мной, а со шкафом за моим плечом. Потом я понял, почему они так делают, что Соня, что Ксения. Закрываются потому, что, когда взгляд сталкивается, слишком близко получается и ясно все становится. С Алешкой она здоровалась персонально, и это меня устраивало. Сегодня она в платье, не в джинсах, и кажется, что для меня. Я улыбнулся:

– Расскажите про успехи в историческом фехтовании.

– Готовимся к турниру, – улыбнулась Ксения, мягкая улыбка, тепло от нее, и тоже улыбаться тянет, идиотство такое вот. – Будет три направления: высокое и позднее Средневековье и наполеоника.

– Надо же, даже интересно стало, и что, таких, как я, туда принимают, в Средневековье? Или наполеонику?

– Питекантропов в рыцари не принимают, – раздраженно расковырял пирожное Алексей.

– Питекантропы в латах, я бы на это посмотрела, – хохотнула игриво Галина.

– Примут, там всех принимают. Вас не тянет вернуться назад, в прошлое? – спросила Ксения.

Тянет ли нас всех вернуться в прошлое? Я видел, как уставился в стол штурман.

– Тянет, – сказал я.

Да только прошлое – оно и есть прошлое, туда не вернешься, хоть оно всегда с будущим кусками перемешивается, как от Прошиной бомбы. Из прошлого надо выбираться. Кажется, теперь смогу.

Примечания