Уж не знаю, кто разрабатывал эту тренировочную программу, но выполнить её, если ты, как минимум, не чемпион Олимпийских игр, было абсолютно невозможно! Интенсивный бег сменялся занятиями со штангами и гантелями, продолжался прыжками, а заканчивался сложнейшими упражнениями на каких-то хитроумных тренажёрах, основной задачей которых было не развитие твоего тела и мышц, а медленное и крайне изощрённое убийство не только тела, но и боевого духа!
Когда спустя два часа мы, измученные и едва способные просто переставлять ноги, наконец-то выбрались из Тренировочного комплекса, то на нас было страшно смотреть. Мы куда больше напоминали не цветущих первокурсников, а ветеранов боевых действий, возвращающихся после затяжной войны!
Ужин прошёл в полном молчании, а затем Анжелика, случайно раскрыв дневник, обнаружила, что и Маллой, и Ванесса Биджон, и даже милейший старикан Аттенборг назадавали нам просто огромную, невероятную кучу домашней работы! Причём срочной!
Едва перебарывая себя, я взялся за подготовку сложнейших конспектов, и заснул где-то на половине.
Так началось моё обучение в Академии Волшебного Искусства. И что-то подсказывает, что это только начало…
Глава 15
Следующее утро принесло неприятный сюрприз. Но не для меня.
Проснулся я довольно рано от богатырского храпа Алана. Кто бы мог подумать, что этот субтильный аристократик способен храпеть как стадо перепивших гиппопотамов! Учитывая, что выводимые им трели не претендовали на хоть какую-то музыкальность, я, в целях спасения собственного слуха и трещащей по швам нервной системы, принял мужественное решение выбраться из постели и отправиться на завтрак. Но завтракать в Башне не хотелось, и я, сам не вполне понимая, почему, отправился в общую Столовую. Как оказалось, не напрасно.
Так как до официального начала завтрака оставалось ещё около десяти минут, Столовая выглядела непривычно заброшенной. Лишь редкие студенты предпочли променять тёплые подушки на тарелки с кашей.
Что ж, это меня только радовало. Кушать здесь, среди студентов, всё равно куда веселее, чем в башне своего курса, и уж куда лучше, чем оставаться в спальне с храпящим эгоистичным снобом Аланом и всё ещё не отошедшим от вчерашнего Гидеоном, тихо повизгивающим во сне от снящихся ему кошмаров.
Впрочем, стол однокурсников оказался самым многочисленным. Эх, вечное проклятие первокурсников всех миров — вечно жажда знаний и непонятно откуда взявшаяся ответственность заставляют их вставать ни свет ни заря! Хотя ладно, сейчас я готов вытерпеть кого угодно…
Я плюхнулся на лавку и, невнятно пробормотав приветствие, приступил к завтраку. Но не успел я доесть свою утреннюю кашу, как в Столовой началась непонятная суматоха. Я поднял глаза и увидел, что к нашему столу подходят два дюжих циклопа в совершенно белой форме, украшенной красной нашивкой, представляющей из себя схематичное изображение глаза, и ректор Академии Деронд Деру собственной персоной. Вот уж точно необычный визит! Насколько мне известно, ректор, несмотря на всё своё дружелюбие и открытость не часто появляется в Столовой, и уж тем более совсем редко сам подходит к столу учеников.
— Мои дорогие первокурсники! Доброе утро! Как ваш первый день? Как вам нравится в Академии? — лучезарно улыбаясь, поприветствовал ректор, тепло пожав руки каждому из немногочисленных сидящих за столом парней. В каждом его жесте чувствовались искренние тепло и забота. Не относиться к такому с огромной симпатией — задача не из лёгких…
Ему с присущим энтузиазмом принялся отвечать Оливер, но, как я заметил, ректор к его энергичному ответу не прислушивался. Вопрос он задал просто так, для вежливости, чтобы его вторжение не казалось совсем уж грубым. На самом деле его взгляд, стремительно потерявший всё тепло и обаяние, был обращён всего к одному студенту. Точнее, студентке. Милене Богард.
Она тоже это почувствовала и, отложив в сторону здоровенный стейк с местным аналогом жареной картошки, покрытой густым томатным соусом (да, кушала она совсем не так и не то, что полагается молодой девушке!), буравила ректора ответным взглядом. Настолько тяжёлым, что сок в стоящих на столе бокалах начал кипеть и дымиться. Да уж, волшебной силы ей было не занимать!
Наконец, когда Оливер завершил свой долгий и пространный ответ, полный очень подробных перечислений собственных достижений, ректор снова улыбнулся своей белозубой улыбкой, одновременно потирая крепкие мозолистые руки. Он словно бы готовился к чему-то. К чему-то в крайней степени неприятному! Не знаю, что он здесь делает, но то, что он появился сегодня в Столовой уж точно не совпадение!
— А я к вам не просто так! У меня срочное дело! не ко всем, а к досточтимой Милене Богард. — ласково произнёс он, поворачиваясь к Милене. — Вы, милая, не соизволите ненадолго покинуть зал вместе со мной?
Надо сказать, что просьбу свою он высказал со всем возможным почтением, и, будь я на месте Милены, точно бы сделал то, что он хочет! Но у своевольной девушки, как и всегда, были свои собственные взгляды и соображения!
Вот и сейчас ответом ректору было лишь презрительное фырканье.
— Ещё чего! — словно выплюнув яд, произнесла Милена. — Мне и здесь прекрасно сидится! Если хочется что-то мне сказать — прошу васЮ не стесняйтесь! Пусть ребята вас тоже послушают…