Не знаю, почему, но, увидев это существо так близко, я подумал ни о грозящей нам неминуемой гибели, ни о том, как оно выбралось из Закромов, даже ни о том, как мы можем спасти наши жизни (что, вообще-то, учитывая ситуацию, было весьма логично!), а о том, что я не имею ни малейшего представления, как этих существ нужно называть.

Мастер МакДжул, несмотря на всю свою азартную увлечённость и искреннее желание рассказать нам о сути его работы, почему-то даже не упомянул, как этих существо принято называть в Мире! Наверняка ведь для них есть какое-нибудь сложное название из нескольких слов, и к тому же, наверное, начертанное Рунами или на каком-нибудь древнем языке типа нашей земной латыни. Просто мастер МакДжул забыл нам его сообщить…

Впрочем, я быстро нашёл выход. В своей лекции Мастер-Смотритель неоднократно упомянул, что эти существа были одними из первых в Мире, его изначальными обитателями.

Так что название родилось само собой.

Изначальные.

Коротко, ёмко, и при этом безукоризненно отражает всю суть! Да, лучше и не придумаешь!

Все эти размышления пронеслись в моей голове буквально за долю секунды. Но даже столь непродолжительного времени хватило Изначальному для того, чтобы втиснуться в коридор и повиснуть между полом и потолком, полностью заняв всё пространство и фактически лишив нас возможности выбраться из коридора без столкновения с ним.

Теперь, оказавшись прямо напротив него в узком замкнутом помещении, я наконец-то сумел разглядеть Изначального как следует.

В принципе, самое первое моё впечатление о нём как о бессмысленном скоплении клыков, когтей, хвостов, щупалец, шипов и рогов, перемешанных в какую-то с трудом передаваемую кашу, сдобренную щедрой порцией ненависти, в целом оказалось довольно верным.

Чего только в образе Изначального ни было! Хвостов — так штук тридцать, причём самых разных. От тоненьких и в целом довольно безобидных, с маленькой пушистой кисточкой на конце, вроде хвоста тушканчика, до совсем уж страшных, мускулистых, монструозно огромных, затянутых в непроницаемую кожу, с множеством шипов, опасно поблёскивающих покрытыми ядом навершиями. Крыльев — в избытке! Причём огромных, способных сделать честь и дракону! А уж сколько было когтей… Признаюсь, считать их, а тем более хоть как-то классифицировать я даже не пытался! Честно, я, конечно, могу быть редким занудой, не теряющим этого «прекрасного» качества даже в минуты смертельной опасности, но всё же не до такой, воистину патологической, степени!

Главной загадкой Изначального оставалось то, как это всё вообще умудряется держаться вместе! Ведь у него не было хоть какого-нибудь сколько-нибудь осязаемого тела, к которому всё это физиологическое безобразие могло хотя бы теоретически прикрепляться! Просто какая-то мешанина из различных частей тела, без какого-либо порядка побросанная друг на друга.

А ведь это живое существо! А живые существа, как известно, функционируют по вполне понятным правилам. У них есть органы, отвечающие каждый за свою часть жизнедеятельности и исправно выполняющие возложенную на них природой функцию, обеспечивая адекватное функционирование всего организма.

Здесь же говорить о каком-то едином механизме вообще не приходилось! Просто куча всего разного, неведомо по какой причине кое-как прикреплённая друг к другу!

Но стоило мне об этом подумать, как я наконец-то начал понимать, чем на самом деле являлся застывший передо мной Изначальный.

Он был изначальным, самым первым воплощением жизни в Мире. Её пробным камнем, первым, если угодно, блином. Совокупностью всего, что впоследствии было распределено между тысячами тысяч живых существ. Все элементы будущих животных, волшебных существ и различных рас воплотились в одном существе. Просто так, без логики и функционального назначения. Так ребёнок может взять пластилин, скомкать его в грубый шарик, не содержащий в себе и намёка на какую-то художественную изысканность, и горделиво бросить его на стол — мол, смотрите, какую прекрасную штуку я сделал!

Изначальные как раз и были таким куском пластилина. Грубым и необработанным.

Но зато сколько в него было вложено сил! Сколько дикой, необузданной, нездешней энергии! Энергии по-настоящему безумной! Настолько сумасшедше огромной, что только она, наверное, и могла держать весь этот сумбур вместе.

И самое странное заключалось в том, что я эту энергию чувствовал! Я, освоивший волшебство (и то неизвестно, в какой степени!) меньше часа назад и до этого не способный уловить хоть какой-то намёк на вибрации, недоступные обычным человеческим пяти чувствам! Это было странно. Невероятно непривычно. Но, вместе с тем, абсолютно, безошибочно точно, также чётко, как мы обычно чувствуем что-то материальное вроде чашки с чаем в руках.

И пусть я был более чем неопытен, но я ни мгновения не сомневался, что энергия эта не принадлежала Миру! Такой странной, нездешней она была.

В голове тут же вспыхнуло упоминание мастером Аттенборгом другого, древнего, давно ушедшего из Мира волшебства. Кажется, теперь я на собственном опыте имел шанс понять, что именно он имел в виду.