— Случилось так, что «Страна Чудес» проходила мимо его городка пару лет тому назад. Ему было шестнадцать, и он подумал, что ему лучше уйти из дома.

— Почему?

Она остановилась и внимательно посмотрела на него.

— У его отца были кое-какие проблемы, и Ламонт страдал из-за них.

— С ним плохо обращались? — тихо спросил Гедеон.

Мэгги кивнула.

— Клоуны веселы только для детей. Ламонт никогда слишком много не смеялся в детстве, теперь он пририсовывает себе улыбки и изображает детский смех, но до сих пор чувствует себя беспокойно и не уверен в се-бе. Поэтому он так сильно расстраивается, когда теряет что-либо.

— Почему он постоянно носит грим?

— Потому что ему так хочется. Может быть, он не может по-настоящему улыбаться без грима. Еще не может, во всяком случае, — она продолжила путь.

Чуть помедлив, Гедеон последовал за ней. Это ему не слишком нравилось. Он хотел, чтобы будущее цирка осталось в стороне, не задевая их отношений, а Мэгги все время ставила его на середину сцены. Он не пытался отогнать сострадание к этим людям, которое начал ощущать, но понял, что к нему подкрадываются другие чувства, которые могут ему помешать.

Это место значило для нее очень много. Он не знал, насколько, но это его интересовало. Достаточно ли много для того, чтобы Мэгги вмешалась в процесс продажи? Она показала ему индивидуальность этих людей, им всем в самом деле некуда больше идти, но что, если он проигнорирует эмоции и примет логичное решение продать цирк? Будет ли ее следующим ходом предложение самой себя в обмен на гарантию сохранения «Страны Чудес»?

Как много в ее загадочном облике принадлежит изменчивому хамелеоновскому лицу актрисы?

Гедеону не хотелось об этом думать, не хотелось верить в то, что объект его страсти имел какие-то корыстные цели, что вся ее загадочность и таинственность была лишь искусной уловкой. Но так как у него было слишком много вопросов и слишком мало ответов, сомнения начали одолевать его.

— Твой мир стал выглядеть слишком мрачно, — заметил Гедеон.

— Нет, не мир. Этот мир — убежище от мрака.

— А от чего убежала ты, Мэгги? — ему нужно было знать ответ на этот вопрос.

— От скуки летних каникул, — в нескольких футах от палатки Мэгги едва удержала равновесие, когда в нее врезался мальчишка в возрасте Шона. — Куда ты так спешишь, Бастер? — спросила она спокойно, отрывая его от себя.

Тот посмотрел на нее фарфорово-голубыми глазами с выражением ангельской невинности на лице.

— Я не делал этого. Клянусь, это не я!

— Не делал чего?