— Ты покраснела? — взволнованный голос отражал его чувства.

— Конечно же, нет. В последний раз это случалось со мной много лет назад, — она снова глянула на него, таинственная рябь взволновала спокойствие ее глаз. — Я была просто удивлена.

— Почему? Ты же знала, что я хочу тебя.

Мэгги не хотела отвечать на этот вопрос отчасти потому, что ее ответ может дать ему еще один повод. Он явно не слышал собственного голоса, не знал, что в нем была какая-то неумолимая нота. Когда Гедеон сказал, что хочет ее, в его голосе было что-то большее, чем желание, что-то непреодолимое, словно продиктованное инстинктом. И чем бы это ни было, ее реакция проявилась совершенно против ее воли.

Это было странным чувством. Почти пугающим. Она могла слышать биение собственного сердца, глухо стучавшего в грудной клетке и в горле в необычном для него ритме. Ее кожа горела, и Мэгги внезапно, совершенно неожиданно для себя, почувствовала, что у нее женское тело. Холодный расчетливый ум пребывал в смятении и неуверенности.

Раньше Мэгги чувствовала себя независимой от мужчин. Она слышала огромное количество раз, как они выражали свой интерес и желание; они, как и Гедеон, задавали множество вопросов, ибо были озадачены ею. Но ни одному из них так и не удалось зажечь в ней ответный огонь, и она до сих пор не теряла головы, давая ответы на все вопросы. Никогда ни одному из них не удавалось соответствовать хотя бы наполовину тем меркам, которые она придумала для идеала, ибо решила, что если ей не удастся найти идеального мужчину, то она, во всяком случае, не совершит такой ошибки и не свяжет свою судьбу с простым смертным; Мэгги флиртовала, получая истинное удовольствие от словесных баталий, как и сейчас с Гедеоном. Но у нее никогда не возникало побуждения, до сегодняшнего дня, зайти дальше.

— Мэгги?

Она испытывающе посмотрела на него. В джинсах и свитере он выглядел совсем неофициально. Его густые медные волосы отливали золотом, а глаза были серого цвета штормовых облаков. Лицо, почти классически красивое, несло отпечаток сильного характера. Светло-коричневый свитер оттенял загар и подчеркивал мощь его широких плеч, а джинсы плотно облегали узкие бедра и длинные ноги. Он был значительно более мужественен, чем любой другой мужчина, встречавшийся ей, казалось, его окружала какая-то аура.

Гедеон наклонился к ней.

— Мэгги?

Она попыталась справиться со своим дыханием, попутно вспоминая, с каких пор автоматическая функция стала зависеть от ее сознания.

— Вы уверены в том, что хотите получить ответ? — спросила она хрипло.

— А почему я могу не хотеть?

— Может быть, он вам не понравится. Она часто думала о себе, как, по меньшей мере, о странной женщине. Это ее никогда не тревожило, но его могло расстроить.

— Не могу себе этого представить. Но это и не имеет никакого значения. Мне сейчас уже слишком поздно делать выбор. Ты можешь оттолкнуть меня, выставить за дверь, но я не могу уйти от тебя.

— Я не могу выставить тебя за дверь. Это твой цирк.

— Прекрати так говорить, — его голос стал резким. — Я говорю не о цирке, и ты это прекрасно понимаешь.

Через мгновение она едва заметно кивнула, зная, что выбор уже сделан и для нее. Теперь то, что ждет ее впереди, не может быть хуже, и она впервые ощутила, как это может быть больно, если мужчине, на вопросы которого она хотела ответить, не понравится ни один из ее ответов. Когда он поймет ее, то может решить, что их миры лежат на слишком большом расстоянии друг от друга. Или, возможно, захочет удовлетворить лишь свои физические потребности. Только время покажет это.

— Я полагаю… — ее прервал неожиданный стук в дверь.

Женщина, одетая пестро, как цыганка, с распущенными вьющимися черными волосами, просунула голову в дверной проем.