– МАЛЬЧИКИ! – вскрикнула она, выдергивая вилку приставки из розетки.

– МАМА!

– МИСС ФРЭНКС!

Я хихикнула. Мальчики повернулись к нам с выражениями глубочайшего шока на лицах. Кэти улыбнулась.

– Теперь, когда мне удалось привлечь ваше внимание, я хочу, чтобы вы поздоровались с Мэгги. Кельвин, она будет жить с нами вместе со своим отцом. Ты помнишь, я говорила, что у тебя будет сестра, Кельвин?

Мальчики уставились на меня. Кельвин – это совершенно точно светловолосый мальчик, тот, что был точной копией Кэти. У мальчика, который сидел рядом с ним, были темные растрепанные волосы и карие глаза. Одет он был в дырявую светло-желтую футболку и джинсы, на которых были крошки от чипсов.

– Не знал, что у тебя есть еще одна сестра, Кэл, – сказал мальчик, глядя на меня. Чем дольше он смотрел на меня, тем сильнее у меня болел живот. Я спряталась за Кэти, чувствуя, как пылают мои щеки.

– И я, – ответил Кельвин.

– Мэгги, это Брукс. Он живет в доме через дорогу, но сегодня ночует у нас.

Я выглянула из-за ноги Кэти и посмотрела на Брукса. Он слегка улыбнулся мне, а потом собрал крошки со своих джинсов и засунул их себе в рот.

– Можно, мы еще поиграем? – спросил Брукс. Он снова взял свой джойстик и уставился на выключенный экран телевизора.

Кэти тихонько прыснула и покачала головой.

– Мальчишки такие мальчишки, – прошептала она мне, снова включая приставку.

Я покачала головой и тоже хихикнула, в точности как Кэти.

– Ага. Мальчишки такие мальчишки.

Мы остановились у другой двери. За ней была самая розовая комната, которую я когда-либо видела. На полу сидела девочка, одетая в платье принцессы. Она рисовала, а на голове у нее был ободок с кроличьими ушками, и она ела доритос[2] из розовой пластиковой миски.

– Шерил, – сказала Кэти, входя в комнату. Я спряталась за ее ногой. – Это Мэгги. Она будет жить с нами вместе со своим отцом. Помнишь, я говорила тебе об этом?

Шерил подняла глаза, улыбнулась и запихнула в рот еще чипсов.

– Хорошо, мам. – Она продолжила рисовать, напевая себе под нос песенку, и ее рыжие кудряшки запрыгали вверх-вниз. Потом она прервалась и снова подняла голову. – А сколько тебе лет?

– Шесть, – сказала я.