– И что же тебе хочется знать?

– Ну, например, чем ты занимаешься по жизни? – Работаю издателем, в Лондоне. – Ух ты… здорово! Ладно, я хоть и не большая любительница чтива, но думаю, работенка у тебя классная! Ты издаешь бестселлеры? – Нет, не совсем – главным образом книги по искусству.

– Ах, ну да, – проговорила Кейт, как будто расстроившись. – А здесь что делаешь?

– Отдыхаю, времени-то свободного полно, так что читаю, пописываю. Вот и тело Шарлотты успел сбросить в яму и закопать.

 – Да нет, я на самом деле имела в виду – здесь, у скал среди ночи. У тебя что, бессонница? Признаться, когда я тебя увидела в машине, то испугалась – подумала, вдруг ты и есть тот серийный убийца, про которого болтают в новостях. История просто жуть!

 Я точно знаю, этот придурок живет где то поблизости, – может, я даже встречала его… – Знаешь – и все-таки села ко мне в машину? – Ну да, ведь выбора-то у меня, как ни крути, не было: перспектива протопать три десятка миль, да еще ночью, совсем не улыбалась. Или я опять дала маху? Она пристально взглянула на него, словно пытаясь угадать ег реакцию. А Мартин думал, что ей, собственно, от него нужно. Признаний, будто это он убил тех бедняжек? Страшилок, которые так любят детишки? Ну а если сказать ей, что он на самом деле сотворил с Шарлоттой и что она разговаривает с самым настоящим убийцей, хоть и не с тем, про которого думает, – что тогда? Он не вынесет, если она будет смотреть на него так же, как его жена в последние мгновения жизни.

– Ну, нам лучше поторопиться, если не хочешь прохлопать поезд, – заметил он, глянув на часы. – Хотя, впрочем, я могу доставить тебя и обратно, в приемную семью, мне не трудно. – Нет, я твердо решила. К тому же сейчас не самое ю, так ведь? Мартин кивнул, потом встал и помог ей подняться. На вокзальчике Хатэм-Коув он воспользовался тем, что Кейт отошла покупать билет, снял в банкомате пару тысяч фунтов и присовокупил их к четырем сотням, что лежали у него в бумажнике. Он подошел к ней на перроне и сунул пачку денег в карман ее куртки.

– Вот, это тебе на авиабилет, когда приедешь в Лондон. Не трать время зря, займись своим делом, если оно впрямь тебе по душе. – Мартин, но я не могу принять… – От подарков не отказываются, – ответил он, доставая из бумажника карточку. Я делаю это с удовольствием. Здесь я напишу номер телефона и адрес одной моей близкой приятельницы, ее зовут Камилла. Она живет в большом доме в Пасадене, с тех пор как ее дети уехали учиться в университет. Передашь ей, что ты от меня, и расскажешь про себя – она с радостью приютит тебя на любое время. Я предупрежу ее эсэмэской. Знаю, хочется быть независимой, но у тебя непременно должен быть верный человек, а еще – крыша над головой. Прошу тебя об одном: позвони ей прямо из аэропорта – обещаешь?

 – Ладно, – протянула Кейт, взяв карточку, – обещаю… Дай мне свой электронный адрес, буду писать – сообщать о себе. А когда скоплю деньжат, верну тебе долг, обещаю. – Брось, все это мелочи, уж поверь.

Кейт взяла его руку и пожала. – Знаешь, а мне, сказать по правде, страшновато…

– Понимаю. Страх – это нормально. Но он скоро пройдет, глазом не успеешь моргнуть, уж поверь. А потом, когда выйдешь на сцену и будешь петь первую песню, вспомни обо мне. Кейт рассмеялась и поцеловала Мартина в щеку. Затем ее губы коснулись его губ. Мартин в изумлении отпрянул. Регулировщик в хвосте поезда свистнул, давая сигнал к отправлению. Кейт взошла на ступеньки, не сводя с него глаз, и, перед тем как двери вагона закрылись, успела напоследок поблагодарить его еще раз. Мартин почувствовал, как у него по щекам потекли слезы, и быстро отвернулся, чтобы она их не заметила. Он провожал взглядом поезд, воображая, как сам уезжает в нем навстречу свободе, бросив все позади и надеясь, что ужас, который он сотворил, никогда не настигнет его.

 Он вернулся в зал ожидания и заметил там Тома, знакомого Шарлотты, державшего бар в центре города, – он тоже возвращался с перрона, как будто и сам провожал кого-то. Мартин окликнул Тома, но тот, не расслышав его, спешным шагом направился прямиком к выходу. Мартин решил немного пройтись, перед тем как вернуться в опустевшую квартиру. Возвращение было сродни пытке.

Но в дальнейшем его ждала куда более мучительная вещь. Он спустился по широкой улице к морю и пошел вдоль пляжа в компании бегунов, совершавших утренний моцион, а вслед за тем вышел на дорожку, что вела на вершину скалы, где три года назад они с Шарлоттой останавливались полюбоваться фейерверком. Тогда они весь день провели в постели, а из дому вышли только вечером – с бутылкой вина и корзиной, полной всякой снеди. Спали они прямо на вершине той скалы и пробудились незадолго до того, когда первые лучи солнца коснулись их лиц, и они как зачарованные засмотрелись на небо, тронутое пастельными тонами зарождающегося утра. И теперь его женщина лежит в земле, точно обыкновенное животное. В рот набилась грязь, кожа поблекла. К чему было проводить так много времени вместе, если все должно было закончиться вот так. Мартин присел на большой белый камень.

Десятки чаек с криком метались по небу, будто ожидающему, когда его запечатлеет кисть художника; в подернутой дымкой дали вырисовывались очертания сухогруза, державшего курс на Францию. Он, как и обещал, отправил эсэмэску своей подруге Камилле, в которой предупреждал, что, вероятно, скоро к ней приедет девушка по имени Кейт, и просил приютить ее на время, если у нее есть такая возможность. Убрав телефон, он наполнил легкие насыщенным йодом воздухом с моря. Кругом колыхались травы на холодном ветру. Он почувствовал, что она тоже здесь, еще до того, как и правда ее увидел. А когда повернул голову, его лицо озарилось. Шарлотта пришла к нему – сидела совсем рядом и смотрела на море. Совершенная красота. Как прежде. Мартин любовался ею, не смея подойти ближе и испугать чарующее видение. Она казалась такой умиротворенной. Только вот за тем вышел на дорожку, что вела на вершину скалы, где три года назад они с Шарлоттой останавливались полюбоваться фейерверком. Тогда они весь день провели в постели, а из дому вышли только вечером – с бутылкой вина и корзиной, полной всякой снеди. Спали они прямо на вершине той скалы и пробудились незадолго до того, когда первые лучи солнца коснулись их лиц, и они как зачарованные засмотрелись на небо, тронутое пастельными тонами зарождающегося утра.

 И теперь его женщина лежит в земле, точно обыкновенное животное. В рот набилась грязь, кожа поблекла. К чему было проводить так много времени вместе, если все должно было закончиться вот так. Мартин присел на большой белый камень. Десятки чаек с криком метались по небу, будто ожидающему, когда его запечатлеет кисть художника; в подернутой дымкой дали вырисовывались очертания сухогруза, державшего курс на Францию. Он, как и обещал, отправил эсэмэску своей подруге Камилле, в которой предупреждал, что, вероятно, скоро к ней приедет девушка по имени Кейт, и просил приютить ее на время, если у нее есть такая возможность. Убрав телефон, он наполнил легкие насыщенным йодом воздухом с моря. Кругом колыхались травы на холодном ветру.

Он почувствовал, что она тоже здесь, еще до того, как и правда ее увидел. А когда повернул голову, его лицо озарилось. Шарлотта пришла к нему – сидела совсем рядом и смотрела на море. Совершенная красота. Как прежде. Мартин любовался ею, не смея подойти ближе и испугать чарующее видение. Она казалась такой умиротворенной. Только вот догадывалась ли она, что он тоже здесь, совсем рядом? Он провел кончиками пальцев по ее влажной коже, поправил прядку волос. Но едва ему захотелось попросить у нее прощения, как она исчезла. Пустота, которую он тут же ощутил, казалась бесконечно глубже той, что простиралась у него под ногами. Устремив взгляд в сторону горизонта, он решительно встал.

Готовый перенестись на другой берег. Оказавшись там, он отыщет ее непременно. Мартин сделал глубокий вдох, закрыл глаза. И двинулся, не останавливаясь, вперед – к краю скального отвеса. Там, сотней метров ниже, грохотали волны.