— Мать?! — нетерпеливо, громко повторяет Мухлади.

— Она в Китае где-то. Мы с ней не…

— Классный руководитель?

Пропала. Ха. Без вести. Ха. Ха.

— С ней некоторые проблемы.

— Хоть кто-то у тебя имеется без проблем?

Не понимая смысла этого допроса, я растерянно смотрю на Мухлади. Он секунды две ждет ответа, затем отводит взгляд.

— Без представителя не положено.

— Я достаточно взрослый.

— Так предъяви документы! — раздраженно повторяет Мухлади. — Потому что я вижу школяра, которому ни курить нельзя, ни пить, ни…

— В интернете каждый день выкладывают ролики, где человек сам себе отпиливает ногу. — К концу фразы в моем голосе проступает столько раздражения, что лицо Мухлади вытягивается. — Младенцев вешают на крюки, людям отрывают головы, конечности, сиськи-письки и всю эту кровь-кишки-кости размазывают по экрану. Чем ВЫ меня удивите?

Мухлади оступается и хватается рукой за стену, будто на миг потерял равновесие. Глаза его расширяются. Некоторое время он приходит в себя от неожиданной качки, затем спрашивает:

— Как твоя пропавшая выглядит?

— Рыжая. Длинные волосы. Дылда.

Я говорю это, и внутри все замирает. Хоть бы ТА, другая, оказалась светлее оттенком. Хоть бы…

Глаза Мухлади открываются, пугающе-внимательно осматривают меня, и с заметной неохотой он кивает идти следом. Мой страх возвращается — разом, ледяным копьем в живот. Голову ведет в сторону, горло обжигает горечь рвоты, которая вот-вот выплеснется наружу.

— Когда видел последний раз?

Когда?

— Ну… О-ох… — на миг я теряюсь, затем вспоминаю: — С м-месяц назад, на 65-ом!

— На мосту?