Книги

Волк в ее голове. Книга I

22
18
20
22
24
26
28
30

Я покупаю еще одну ватрушку и возвращаюсь в участковый пункт. Съедаю и ее, вспоминая калитку, до странного вкусную, как готовят только дома, с любовью. Головная боль понемногу отпускает мой череп. Куда-то в щели между половицами уходит страх.

Точно недоразумение. Диана мертва? Не смешите.

Диана, которая съехала стоя, на ногах, с Холма смерти — мертва?

Не поверю. Ха-ха. Да в жизни не поверю.

Заходит полицейский с папкой: переговаривает с дежурным, и тот показывает на меня. От этого взгляда резко сводит живот. Полицейский скрывается во внутренних помещениях. Приходит бледная, как призрак, женщина, кричит на усача, и виски мои снова будто раздавливает обручем.

— Старший участковый уполномоченный, капитан Мухлади. Ты насчет погибшей?

Я с тревогой осознаю, что надо мной нависает тот полицейский с папкой. Мух-ла-ди? Он выглядит странно знакомым.

— Д-да. Здрасте.

— Тебе исполнилось шестнадцать?

Мое обоняние улавливает тяжелый дух перегара.

— Естественно?..

— Документы.

— Да есть мне шестнадцать! — Я киваю головой в подтверждение.

— Документы!

— Ну дома паспорт! Зачем?..

Лицо Мухлади черствеет.

— Родители далеко? Позвонить можешь?

— Да! То есть, нет! Отец в прошмандировке, то есть, в командировке, он так называет, там… — я чувствую, что сдуваюсь от эмоций, от потока слов и заканчиваю еле слышно: — там не отвечает.

— Мать?

Когда у меня спрашивают о ней, в голове возникает одна и та же зимняя ночь. За окном подвывает снег, пурга, я лежу под тяжелым пуховым одеялом. В темноте мерцают красные цифры будильника: двадцать три шестнадцать. Приглушенно бормочет телевизор на кухне, и тихо звучит голос мамы, которая говорит по телефону в комнате родителей. Она рано развелась с батей, и больше воспоминаний о ней не осталось. Совсем не осталось, ни одного, так что я часто размышляю, реальна ли эта картинка или выдумана. Может, смешались несколько разрозненных кусков? Было ли одиннадцать вечера? Была ли метель за окном? И голос, который звучит в моей голове — ее ли? Или Вероники Игоревны? Или любой другой батиной девицы?