Мда, Зорка. А чего ты ждала? После эскапад, вроде сегодняшней, от тебя нормальные люди уж точно шарахаться должны.

Вот и шарахаются.

— Зинка, да стой же!

Та метнулась в подъезд ближайшей шестнадцатиэтажки. Зорка — следом.

Хорошо еще — домофон сломан.

О, черт! Зинки там уже нет, а подъезд — проходной. И теперь вопрос: куда она делась? На ту сторону или в лифт. Он как раз подозрительно гудит. Скрипит, как старый дед.

Может, вообще проще потом перезвонить? Если… если с ней за это время ничего не случится.

Ладно, все этажи так и так не проверишь. Особенно если там у Зинки кто-то живет. Вдруг она бежала не абы куда, а целенаправленно?

А если и нет — выхода-то два. И лестницу, и лифт сразу — не перегородишь.

А вот на улице искать к тому времени поздно будет…

По ту сторону подъезда — никого. Только пара воробьев что-то клюет. При виде Зорки возмущенно нахохлились. Нехотя и тяжело отлетают на пару шагов. Дескать — оставь в покое наш обед!

Вот отожрались. Скоро не хуже голубей будут. Голодных бомжей на них нет.

И здесь явно никто не выходил.

Зорка поплелась обратно. Как раз навстречу открывающейся двери ближайшей квартиры.

Вывалилась оттуда тусовка из шести изрядно подвыпивших граждан — в возрасте от тридцати до пятидесяти. Поровну обоих полов. Во главе — грузный мужик, лысоватый и бородатый.

— Девушка, а, девушка… Можно вас поцеловать? — Слюнявые губы и волосатые передние лапы — уже наготове.

Так, Зорка, тебе нужен кавалер-алкаш — раза в три старше тебя? Нет? Тогда сматывайся. Обратно к воробьям.

На сей раз они даже раздраженно чирикнули. Дескать — вот привязалась! Не отдадим! Мы первые нашли!

А дом теперь придется обходить по периметру. По пути тревожа новых воробьев, голубей (у них тут общегородская кормушка, что ли?) и пару мартовских котов. А последней — ленивую пожилую таксу.

Вот и угол.