Валя прежде говорила, что он «милый и трогательный». Прежде. В другую эпоху. Когда небо было ярче, и жизнь казалась счастливой. Когда еще верилось в будущее. Счастливее, чем у родителей. И своих, и ее.

— Случилась моя жена… — бесцветно проговорил Борис. — Моя жена… которая, оказывается, мне изменяет. И, наверное, уже давно.

— Вы меня, конечно, простите, но на этой остановке никто не занимался сексом. И даже взасос не целовался.

— Это иногда и не нужно… Я и так понял.

— Вы ничего не поняли! — прошипела Зорина. — Вы просто увидели, как она с кем-то разговаривает. И больше ничего. Ни-че-го.

— Не с кем-то, а с мужчиной.

— А если бы с женщиной, то ничего страшного? Я бы на вашем месте не была так уж уверена. Однополых отношений никто не отменял. «Секшн революшн» и всё такое.

— Она изменяет мне. Сейчас я понимаю — можно было догадаться и раньше…

— И всё же — может, сначала спросите у нее прямо, а? — Зора резко загородила ему дорогу.

— А если она скажет: да? — разозлился он.

Ему всё равно Зорину даже не обойти. Она наверняка — быстрее и сильнее. И уж точно — наглее. Такую только танком остановишь.

— А что вы теряете? Вы же и так думаете, что да. Вы уже успели ощутить себя брошенным.

— И всё же? Если — да?

— Если «да» — спросите, почему? Вдруг ответит? Честно.

— Что? Что тут можно ответить?! — Кажется, он сейчас заорет. Впервые за много лет. А то и вообще — впервые.

Хватит! Хватит с него упреков жены, придуманной любви, копеечной зарплаты и злобной тещи. Не хватало еще вздумавшей учить его жизни малолетки!

— Мало ли, по какой причине люди наставляют друг другу рога. Минутная слабость, быт заел. Измените ей сами — если станет с того легче. Но не теряйте вот так просто близкого человека. И не устраивайте собственным детям неблагополучную семью.

Кто другой уже много что ответил бы Зорине… Кто другой — кому жена не изменит никогда. И теща обожает. Всем подругам перехвасталась его подарками. Пусть завидуют. И едят поедом собственных нищих зятьев!

— Значит — вы, Зорина, простили бы? — подчеркнуто вежливо процедил Борис.

— По ситуации, — пожала она точеными плечиками. — Если б любила — наверное, простила бы. Когда любишь — подобная ерунда ничего не меняет. Чувства остаются прежними.