О Фредерике Клер и думать забыла. Жан, даже бритый наголо, даже в лохмотьях каторжанина, нравился ей намного больше. И она продолжала его защищать.
— Бертий, видела бы ты его глаза! Голубые, как небо, а ресницы — черные-пречерные! В колонию Ла-Куронн попадают обычные воришки, и крали они, чтобы не умереть с голоду. Мне папа объяснял, и Базиль тоже. Ты читаешь «Отверженных» и не понимаешь таких вещей? Жан Вальжан не убийца, так ведь? Он украл хлеб и за это угодил на каторгу.
Бертий переплела пальцы с пальцами кузины и прошептала печально:
— Послушай, Клер, я за тебя боюсь. Ты хочешь завтра вечером опять туда пойти. А если он тебя обидит? Он ведь уже тебе угрожал! Ты почувствовала, как он приставил к твоему боку нож…
— Чтобы я не закричала. А собаку ударил, защищаясь. Соважона стоит опасаться. В нем течет волчья кровь, не забывай!
Клер улеглась, закрыла глаза. Она предпочла бы казаться спокойной и благоразумной, но тело ее трепетало от нового, еще неизведанного недуга. Сердце тоже своевольничало: то сбивалось с ритма, то трепетало, как умирающая птичка. Страстная любительница романов, где действие переплеталось с высокими чувствами, девушка жадно перечитывала пассажи, повествующие о любви. «Нежная склонность», «душевное волнение», «родственные души», «верность до гроба» — и ни слова о том, что она сейчас испытывала.
— Клер, умоляю! — прошептала Бертий. — Пусть этот парень выкручивается сам. Если бы Базиль был дома, он бы сказал тебе то же самое. Не дай бог вас застанут вместе! О тебе начнут говорить всякие гадости… Подумай об отце! Он такого не заслужил.
— Никто не узнает, если ты не проговоришься. Ты обещала, Бертий!
Кузина повернулась к ней спиной и задула свечку.
Эдуар Жиро пригласил на ужин двух своих друзей из высшего ангумуазского общества — шефа полиции Аристида Дюбрёя, который был убежденным холостяком, и нотариуса с супругой. Мэтр Керан уже двадцать лет надзирал за имуществом семьи Жиро. В свое время он ухаживал за Марианной, урожденной мадемуазель де Риан, однако она предпочла этого грузного полнокровного типа, хохочущего слишком громко для воспитанного человека. Фредерик как раз вернулся из Бордо и присоединился к застолью.
— Выпьем за женитьбу Бертрана, моего младшего! — провозгласил Эдуар Жиро. — Если небесам будет угодно, скоро я стану дедом. Вместо себя на свадьбу я отправил Фредерика — не мог оставить поместье без присмотра. Управляющий у меня безмозглый…
Присутствующие закивали. Супруга нотариуса в изящном платье с декольте, служившем обрамлением великолепному изумрудному колье, проговорила жеманно:
— А старший? Я нахожу, что мсье Фредерик сегодня грустен. Наверное, потому, что за столом нет ни одной девицы?
Шутка вызвала общий смех. Убранство столовой поражало роскошью. Пернелль с кухаркой зажгли хрустальную люстру, насчитывавшую пятьдесят с лишним свечей. Большая керосиновая лампа на комоде давала приятный розовый свет. Дорогая мебель, тяжелые шторы из шелкового дамаста, толстые ковры — все свидетельствовало о богатстве и утонченном вкусе хозяйки дома, ныне покоившейся на кладбище.
— Как не хватает нашей дорогой Марианны! — неожиданно подал голос шеф полиции. — Это тяжелая утрата. Я не могу свыкнуться с мыслью, что она не с нами.
Эдуар Жиро покачал головой. Он прекрасно играл роль неутешного вдовца; Дюбрёй и нотариус
— единственные, перед кем он считал нужным разыгрывать эту комедию. И пригласить их за стол, возобновив тем самым связи с бомондом, было частью его плана. Заручиться поддержкой полиции и закона… У полицейского, который еще та ищейка, не должно возникнуть вопросов насчет преждевременной кончины Марианны. Что до нотариуса, в его распоряжении были все документы, связанные с управлением имуществом семьи Жиро.
— Фредерик! — обратился он к сыну, дабы отвлечь всех от ностальгических воспоминаний Дюбрёя. — Ты уже видел новорожденного жеребенка? Он прекрасен! Пущу его в разведение.
— Я еще не был на конюшнях, отец, — отвечал юноша небрежно.
— Наверное, у моего сына мигрень, — сказал Жиро. — Бордоский климат ему не подходит. Расскажи же нам, так ли хороша невеста, как на той фотографии, которую прислал Бертран?