Если бы Филеас Фогг хотя бы ненадолго задержался в Италии, чтобы попробовать местное вино, выпить кофе или отведать сыра, то в романе Жюль Верна наверняка было бы об этом написано. На самом деле мы ничего не знаем о путешествии с того момента, как он вышел со станции Чаринг-Кросс в Лондоне, до его прибытия на пристань в Бриндизи, кроме того, что он совершил пересадку в Париже, отправившись в Турин через Мон-Сенис и дальше вниз по «итальянскому сапогу» до самого «каблука». Возможно, он никогда не отступал от своего графика, не отрывал глаз от атласов и карт, пока его поезд мчался по направлению к Бриндизи, где должен был сесть на грузовой корабль судоходной компании «Пенинсьюлар энд Ориентал», под названием «Монголия». Но он участвовал в гонке на время. В отличие от Фогга, мы не можем не обратить внимание на Италию, но должны постараться познакомиться с ней в правильном смысле, что гораздо сложнее, чем вам кажется.

Правило, которое я назвал «Теорема невозможности Батали», названо в честь Марио Батали, американского шеф-повара и ресторатора, который сделал очень много для продвижения итальянской кухни и вина в США[15]. Американцы часто говорят об «итальянской еде», которую мы обожаем, и «итальянских ресторанах», в которых она подается, но Батали заявил, что не существует такого понятия, как «итальянская еда», – существует множество кухонь разных областей Италии, и их нельзя низводить до одной-единственной обобщенной категории. Каждый, кто путешествовал или жил в Италии, знает, что в этом он прав. Тосканская, римская, неаполитанская кухни отличаются друг от друга, находясь под влиянием различных кулинарных традиций и используя различные ингредиенты, и все это только верхушка айсберга.

А если в общих чертах, Теорема Батали утверждает, что сложные вещи проще понять и оценить в полной мере, если подробно изучать их со всех сторон, а не пытаться свести к обобщению, которое скрывает больше, чем открывает. Теорема Батали представляется особенно важной сейчас, в мире, оснащенном смартфонами и интернетом, где любой человек может откопать поверхностную информацию о любом вопросе и найти клад со вкусными деталями. Теорема Батали – это не абстрактная концепция, это нечто, что направляет нас в каждодневной жизни.

Что такое итальянское вино? Все и ничего, это невозможно определить, в том-то и дело. Оно красное или белое (а возможно розовое)? Игристое или тихое? Крепкое или слабоалкогольное? Дерзкое и бесстрашное или легкое и утонченное? Я надеюсь, вы согласитесь, что итальянское вино сочетает в себе все эти качества и даже больше, а значит, это не одна его особенность, а множество. И я надеюсь, что вы также согласитесь, что Теорему невозможности Батали можно применить и в таком вопросе: не существует такого обобщенного понятия, как итальянское вино, а лишь вина из разных областей Италии. И что это за потрясающий винный мир!

Ян Д’Агата в своей книге «Натуральные виноградные вина Италии» 2014 г. выделяет 377 местных виноградных итальянских вин, что представляет собой не только огромное число разных винных источников, но и довольно значительный объем всех мировых виноградных сортов[16]. Исчерпывающую информацию представляет книга «Виноградные вина» Янкиса Робинсона, Джулии Хардинг и Хосе Вуиламоса, сообщая о 1368 сортах винного винограда по всему миру, так что в одной только Италии находится более четверти мирового винного потенциала. Традиция выращивания винных сортов винограда в определенном роде так же важна, как и повсеместно узнаваемый вклад страны в мировую музыку, живопись, архитектуру и кухню[17]. Если добавить сюда международные сорта, произрастающие на итальянских виноградниках (Мерло, Каберне, Шардоне, Совиньон Бланк и т. д.), становится понятно, что богатый мир вина поджидает в Италии страдающего от жажды знатока вин.

Теорема Батали находит свое применение, поскольку, хотя некоторые сорта винограда и стиль вин применяются в нескольких областях Италии, большинство из них носят местный, а не национальный или международный характер и отражают узкую специфику географического и культурного терруара. Пожив некоторое время в Италии, а также много путешествуя по этой стране, я выделил несколько любимчиков среди сотен вин из разных областей. Одно из них я обнаружил в Болонье, это Пинолетто, и спокойное и шипучее (fizzante) белое вино, которое идеально дополняет жирные местные сыры и мясо. И я до сих пор ощущаю вкус Руке, которое мы открыли для себя на региональном фестивале еды в Монкальво, нас с гордостью угостили этим вином в общественном клубе, принадлежащем коммуне Кастаньоле-Монферрато, где находится родина этого сорта винограда.

Мой личной список региональных винных откровений довольно обширен, но, просматривая книгу Д’Агаты, я пожелал расширить это знакомство. Одно из вин, которое мне не терпится попробовать, – это Мостоса из Эмилии-Романьи. По названию этого вина можно понять, что в процессе его производства остается огромное количество жмыха (mosto) и получается большое количество вина. Это довольно продуктивный виноград, скажете вы, и, возможно, именно по этой причине оно иногда ассоциируется с вином, известным как Пагадебит (тот, кто платит долги).

Полагаю, что Теорема невозможности Батали особенно важна для меня, потому что, замышляя эту книгу, я носился с идеей посещения разных мест, где можно выбрать одно вино, которое будет представлять свой винодельческий регион. Это выглядело серьезным вызовом, и на какое-то время я даже решил, что нашел свое единственное «итальянское» вино. Не Кьянти или Брунелло, Бароло или Барбареско. И не Амароне, хотя я очень люблю это вино. Нет, мой кандидат, который должен был представлять итальянские вина, происходит из совершенно неожиданного места и производится из малоизвестного сорта винограда. Позвольте мне рассказать вам о нем.

Множество образов приходят в голову, когда вы думаете о Венеции, – живопись, архитектура, каналы и гондолы. А виноградники? Как-то не очень. Сложно представить виноградники в Венеции, хотя историки убеждают нас, что они там существовали, некоторые даже в квартале Сан-Марко, в те давние времена, когда город был не так наводнен туристами и больше беспокоился о своей независимости.

Удивитесь ли вы, если я скажу, что в Венеции до сих пор существуют виноградники и производится вино? Не на скоплении островов, как мы себе представляем Венецию, а в оживленной лагуне? Вам необходимо сесть на пассажирский паром до острова Бурано (это остров мастеров кружевоплетения, не путайте с островом Мурано, островом стеклодувов), и, перейдя по короткому пешеходному мосту, вы попадете на остров Маццорбо и увидите виноградник Венисса площадью 1 га, засаженный Дорона ди Венеция, сортом винограда из Венецианской лагуны. Его природная устойчивость к грибковым болезням представляет собой дополнительное преимущество в этом влажном климате. Этот сорт, известный с XV в., был получен в результате естественного скрещивания сортов Гарганега и Берместия Бьянка (согласно сведениям из книги «Винные сорта винограда»), который популярен как виноград для производства столового вина из-за своего крупного, сладкого, золотистого, шарообразного плода. Виноград сорта Дорона повсеместно растет в области Венето (его легко спутать с Гарганега, виноградом, который в основном ассоциируется с Соаве), однако до недавнего времени он не так часто встречался в Венеции и на островах лагуны из-за трудностей выращивания винограда в морском климате. Но Джанлука Бизоль, производитель знаменитого Просекко, обнаружил несколько сортов винограда на острове Сант-Эразмо и использовал его для основания виноградника Дорона на территории старинного поместья Скарпа-Воло на близлежащем острове Маццорбо.

Золотистый виноград, золотистое вино. Вино и в самом деле отличается золотистым оттенком, что отчасти обусловлено ферментацией виноградной кожуры, которая придает вину особенный характер. Бутылки ручной работы, богато украшенные отбитой вручную золотой фольгой (таким образом прославляя два традиционных венецианских ремесла). Название винодельческой области Венисса и номер аккуратно выводятся вручную на каждой бутылке.