Я оставил купол в листве, спустился на палубу и начал собирать группы.

Мы быстро рассчитались. Я был в восторге. Все совершили посадку с неповрежденным снаряжением. Я позвонил в ОКСО — объединенное командование специальных операций по спутниковой связи и доложил, что нас на земле пятьдесят шесть из пятидесяти шести, и мы собираемся выдвигаться.

Я и Пол Хенли, мой старший помощник — заместитель командира Шестого отряда (которого я прозвал ПиВи, из-за его прически принца Вэлианта), сформировали команды из четырех заранее подготовленные штурмовых групп.

Я ударил Пола кулаком в плечо.

— Пойдем, поохотимся.

Используя наши спутниковые карты от АНБ, мы с оружием наготове молча двинулись гуськом на юго-запад в джунгли. Пользовались исключительно жестами, как я делал во Вьетнаме более десяти лет назад. Наше передвижение превратились в смертоносный балет — па-де-морте, над которым мы работали месяцами. Никто не произнес ни слова. Никто не должен был этого делать. Теперь мы с ПиВи думали одинаково. Он был первым человеком, которого я отобрал в Шестой — яркий, энергичный, способный офицер SEAL, который мог прыгать, стрелять и веселиться на вечеринках лучше всех.

Более того, в отличии от меня, он был выпускником Академии, что давало Шестому отряду некоторый вес в глазах крохоборов. Кастовая система флота, как и любая подобная в мире, имеет репутацию жесткой. Первое, что делает большинство офицеров флота, когда они встречают вас — это смотрят на ваши руки, чтобы увидеть, носите ли вы кольцо выпускного класса Военно-морской Академии. Если вы это делаете, то являетесь частью клуба. Если нет — вы неприкасаемый.

Я изначально был неприкасаемым. На костяшках пальцев у меня были только шрамы. Но я любил свою работу и был в ней чрезвычайно хорош, и в некоторых редких случаях — включая мой, военно-морской истеблишмент вознаграждает способности почти так же хорошо, как и украшения.

Я посмотрел на часы. Двадцать один семнадцать. Две минуты отставания от графика, который я держал в голове.

Мы получили приказ на выдвижение за двадцать семь часов до этого момента. Приказ пришел из ОКСО. Первая информация была довольно обрывочной: пуэрториканская террористическая группировка с названием «Мачетерос», или «рубщики с мачете», ворвалась на аэродром Национальной гвардии недалеко от Сан-Хуана и уничтожила самолеты и оборудование стоимостью 40 миллионов долларов. Так что большая часть этой истории попадет в газеты.

Чего в газетах не будет, согласно ОКСО, так это того, что во время нападения «Мачетерос» — мы обычно называли террористов по радиофонетическому коду «Т» или «Танго» — захватили заложника и поддон со снаряжением. В том числе, как считалось, и с ядерным оружием. Никто не был точно уверен. Не спрашивайте, как никто не может быть уверен, пропала или нет атомная бомба.

Это же ВВС США, в конце концов, страна сидений для унитазов за 600 долларов и плоскогубцев за 200.

Как бы то ни было, «Мачетерос», как мне сообщили, ускользнули от сетей полицейской облавы, блокпостов и групп SWAT и сумели исчезнуть. (SWAT — группа специального вооружения и тактики полиции, специализирующаяся на освобождении заложников или захвате особо опасных преступников, аналог отечественных СОБР. Прим. перев.)

За исключением того, что разведка США выследила их на Вьекесе, небольшом острове к востоку от Пуэрто-Рико, где у них был тайный тренировочный лагерь. Там они сейчас и находились.

Я знал остров Вьекес. Я тренировался там в качестве члена 21-й команды подрывников-подводников два десятилетия назад. Казалось чем-то нелепым, что банда «Танго» выбрала для своей тайной базы остров, который обычно кишел американскими военными.

Кроме того, у нас было столько ложных тревог, что я подозревал, что эта схватка была просто еще одним оперативным учением, с криками «Волк, волк!» или еще одним учебным упражнением выполняемым «в реальном времени», известным как задача полного профиля. В самом деле, Дик Шолтес и раньше задействовал нас, но пока мы были в воздухе по пути к «цели», выяснялось, что мы участвуем в какой-нибудь козлячей военной игре ОКСО, основанной на реальном инциденте, чтобы заставить нас думать, что мы играем всерьез.

Игра это была, или нет, я был готов подыграть. Мы никогда не совершали массированной ночной выброски на цель. Кроме того, мы никогда не координировали так много элементов одновременно — скрытное проникновение, уничтожение цели, вызволение заложника и атомной бомбы, а также синхронизация эвакуации из горячей посадочной зоны, было сложнейшей задачей, которую приходилось выполнять Шестому отряду SEAL за всю его краткую историю.

Сбор прошел точно по расписанию. Каждый человек в Шестом постоянно носил пейджер. Когда тот срабатывал, у него было четыре часа, чтобы появиться в условленном месте со своим снаряжением.

В первые час, пока собирались расчеты, мы с ПиВи вызвали моего оперативного босса, Марко и главного старшину Шестого отряда, Биг Мака, и начали разрабатывать нашу основную стратегию. Офицеры, старшины (сержанты флота) и рядовые, все имели право голоса в том, что происходило, хотя я принимал окончательное решение «да» или «нет» по всем вопросам.

Мы с самого начала понимали, что о морской операции не может быть и речи, потому что высадка с корабля-матки заняла бы слишком много времени. Это означало, что мы нанесем удар с воздуха. А учитывая расположение лагеря террористов, было проще войти прямо в него, чем десантироваться на наших лодках в восьми-десяти милях от берега.