— Правильно говоришь, душа! — цветет Гоголадзе. — До свидания! До скорого и радостного свидания!

Мы обнимаемся. Тамада прощается с Ольгой. Сажусь за руль. Девушка располагается рядом, удаляется фигурка однофамильца великого поэта, пожарника и тамады Автандила Гоголадзе. Он стоит и машет рукой до тех пор, пока его не скрывает поворот, но я уверен, что он еще долго не сходит с места.

Резко давлю на тормоз. Нас швыряет вперед, но ремни безопасности амортизируют рывок.

— Прости, — коротко бросаю я девушке. Объяснения дотом.

Выбираюсь из кабины, опускаюсь на корточки и поднимаю невесть как сюда попавшего, едва оперившегося птенца. Моя радость двойного действия: я спас живое существо и еще раз убедился в безотказности своей реакции.

Подходит Ольга.

— Боже, как ты меня напугал! — признается она.

Кладу птенца ей на ладонь.

— Какой хорошенький! — восхищается девушка.

Процесс любования продолжается минуты полторы, после чего Ольга решительно заявляет:

— Надо что-то делать! А вдруг это будущий орел?

— Ну, не совсем орел… — говорю я, глядя на двух пташек, закладывающих у нас над головами сумасшедшие виражи. — Дай-ка его мне.

— Что ты надумал? — интересуется Ольга.

— Посажу этого молодца на какое-нибудь подходящее дерево и препоручу предкам. Вон там, видишь?

— Держи. — Девушка передает мне птенца. — Только, пожалуйста, осторожно.

— Это ты обо мне или о нем? — интересуюсь я.

— О вас обоих.

Лезу на ближайшее дерево и пристраиваю беглеца в углубление между ветвями.

— Привет, дурашка, — говорю я ему и спрыгиваю вниз.

Какое-то время мы прогуливаемся вдоль шоссе, ожидая, пока родители приметят своего беспутного отпрыска. Судя по их реакции, в ближайшие несколько минут семейству суждено соединиться.