— Есть. Сын.

— Счастливый ты…

За стеклами-витринами занимается рассвет.

— Ну, что? — приподнимается с пола Стрельцов. — Рискнем?

Вадим и Юлька бегут по росному полю, потом лесом. Стрельцов заботливо помогает девушке преодолевать валежник, ложбинки… Юлька задыхается в беге, хрипло шепчет:

— Загнал ты меня… Сил больше нет…

— Где-то же рядом та поляна.

Вадим и Юлька снова бегут лесом, прыгают по кочкам, пробиваются через кустарник. Халатик на Юльке вымок, облепил ее стройное молодое тело. Она, наконец, останавливается, в изнеможении обвивает ствол дерева и показывает рукой:

— Кажется, вон там… За теми кустами.

Вадим крадется вдоль кустов, отыскивает просвет между ними и замирает. На поляне, возле едва тлеющего костра, сидят трое из числа «контингента». И береза одинокая тут же. Все здесь именно так, как рассказывала ему Юлька. Он дает ей знак, чтобы затаилась, и выскакивает на поляну.

Схватка продолжается недолго. Охранники не успевают даже дотянуться до оружия. Вадим, чтобы не привлечь выстрелами банду Смоляникова, кидает на бегу автомат в траву и вступает в рукопашную схватку. Одного из охранников он укладывает ногой, а двух других хватает за воротники полевых курток, рывком поднимает и сталкивает лбами. Они мотают головами, стоят обмякшие, Стрельцов разворачивает их спина к спине, выдергивает из подсумка гранату, срывает зубами чеку и засовывает «лимонку» между ними.

— Стоять! — предупреждает он их. — Если жить хотите, стоять и не шевелиться.

Охранники так напуганы, что боятся и слово молвить.

Вадим идет к березке.

— Не торопись, старлей, — слышит он голос Седого.

Климов стоит на краю поляны, в руках у него автомат, на плече и голове окровавленные бинты.

Вадим спокойно и неторопливо поворачивается к Седому.

— Капитан я, Климов, — с достоинством поправляет он Седого.

— То, что ты задумал, я тебе сделать не позволю. А вот шанс уйти отсюда целым, даю. Минут через десять здесь будет вся свора. И ребята из бывших ментов и кэгебешников тоже рядом рыскают. Они тебя в советский суд не потащат, прямо здесь на растерзание и отдадут. Уходи!

— Нет, Климов. Не уйду. Лучше ты уходи…