— Ну мы… Вдвоем с моим дядькой. Мы вас вчера заметили на дороге и только с сопки сошли, а у него нога и подвернись. Вгорячах он еще с полкилометра прохромал, и все. Сел.

— Как это сел? — Все еще строго, отрывисто переспросил Пряхин.

— Так. Сел и сидит. Костер разжег, чтоб я его не потерял, и сидит.

Солдаты переглянулись, Почуйко насмешливо протянул:

— Выходит, был дымок.

Все еще бледный Сенников упрямо наклонил голову.

Пряхин внимательно оглядывал худенькую ловкую фигурку мальчика, его тщательно и умело пригнанное охотничье снаряжение — котомку, охотничий кинжал и топорик за поясом. Мальчик недоумевающе посмотрел светлыми и чистыми глазами на солдат, на старшину и опять обиженно покраснел. Губкин заметил это и, положив ему руку на плечо, спросил:

— Когда же ты к нам шел, если дядька повредил ногу еще вчера?

— А я ночью шел.

— Один?! — Саше разом вспомнилась только что пережитая ночь со всеми ее страхами, и он взглянул на мальчика почти с восхищением.

— Ну, конечно, один. Больше ж некому, — скромно ответил тот, с мольбой глядя на старшину.

— И не боялся? — продолжал расспрашивать Губкин.

— Разве ж тут до страха?

Пряхин наконец застегнул ремень и, поймав умоляющий взгляд, уже помягче спросил:

— Тебя как же зовут?

— Василий. Василий Петрович Лазарев, — ответил мальчик и быстро, горячо заговорил: — Да вы не бойтесь. Дядя у меня учитель. Историк. Мы тут городища всякие обследовали. Древние. И вот такое получилось…

— Да мы и не боимся, — улыбнулся Пряхин. — Мы так думаем, что твоего дядю сюда притащить нужно?

— Ой, конечно! Ведь нога у него распухла. Очень! Он говорит, что только растяжение жил, а я боюсь, что он ногу сломал. Он когда оступился, так прямо хрустнуло что-то. Поскорей бы… А? Правда…

Вася Лазарев быстро поглядывал то на одного, то на другого солдата. Почуйко присел на подстилку и стал надевать сапоги. Глядя на него, Губкин поправил на себе ремень и засунул за него топор, который все еще держал в руках. Пряхин посмотрел на него и подумал, что после бессонной ночи Губкину трудно будет бороться со сном в одиночку.

— Почуйко! Останетесь дневальным.