И пошел за верхней одеждой и ключами, насвистывая о Катюше, выходившей на высокий берег.
Ехали они медленно, то и дело застревая в пробках. Возле книжного магазина Капитошин остановился.
— Подожди, пожалуйста, я себе одну книжку хотел купить на выходные, — попросил он.
Катя осталась в машине. Она сидела, рассматривая витрины магазинов, которые уже украсили перед Новым годом, и слушая шум машин. Улицу сверху перекрывал огромный плакат. «С Новым годом!» — было написано на плакате в окружении снежинок, а под восклицательным знаком стоял улыбающийся снеговик, на голове которого вместо ведра была отчего-то нарисована кастрюля.
Катя улыбнулась и поймала себя на том, что ей нравится и шумная улица, запруженная сигналящими машинами, и яркие витрины с мохнатыми гирляндами, и дома, на которые падает неторопливый снег. Она больше не испытывала ненависти к этому городу, который оказался лишь отражением того, что происходило в ее душе.
«Все будет хорошо, — думала она. — Мне почти все равно, что станет с ними — с Артуром, Седой, Дианой Арутюновной… И с Эммой Григорьевной. Я хочу наконец-то жить своей жизнью, а не чужой. Только для своей жизни нужно кое-что исправить, даже если кажется, что признаться во всем невозможно».
Катя достала телефон, набрала номер.
— Мама? — сказала она. — Мамочка, это я. Прости меня, пожалуйста. Мне нужно тебе кое-что рассказать…
Глава 17
— Сережа, ее задержали? — спросила Маша, накрывая на стол.
Сергей сидел на коврике, Макар, вытянув ноги, с удовольствием занял весь диванчик. В кухню незаметно прокрался Костя и спрятался в уголке, слушая взрослые разговоры. Антуанетта расположилась у него на коленях, Бублик лежал на полу и огрызался на каждого, кто ставил ногу ближе, чем в метре от его головы.
— Нет, насколько мне известно. Но это и не наше дело. Мы со следователем поговорили, обо всем рассказали. Доказательства собирать — это его работа, не наша.
— Заказчик доволен?
— Ага. Всем, кроме одного: ему хотелось бы видеть предмет, вокруг которого бушевали такие страсти. Но я честно признался, — Сергей чуть усмехнулся на слове «честно», — что предмет находится в правоохранительных органах, потому как это улика.
— А где русалка, кстати? — заинтересовалась Маша. — Макар, ты ее не оставил в том селе?
— Нет, конечно! Привез обратно в целости и сохранности.
Макар выложил русалку на стол. Маша наклонилась над ней и покачала головой, недоумевая, как Катя могла так доверчиво отнестись к словам Вотчина. Теперь было совершенно очевидно, что это всего лишь искусно вырезанная деревянная фигурка, секрет которой заключался в неодинаковой проработке деталей. Волосы были вырезаны очень тщательно, как и чешуя на хвосте, и тонкие руки, а лицо приходилось домысливать. «Наверное, поэтому она и казалась Кате живой, — подумала Маша. — Это она наделяла ее одушевленными чертами, а вовсе не мастер».
Маша положила фигурку на стол и пристально взглянула на Макара. Он казался похудевшим, но во всем остальном был тем же Илюшиным, которого они знали. «Хорошо, что все закончилось, — подумала Маша. — Наверное, это был лучший выход из всех возможных».
— Расскажи обо всем, — попросила она Илюшина, усаживаясь на стул. — Я так ничего и не поняла. Сергей только сказал, что Вотчин был не виноват в смерти других коллекционеров. Правда?
— Да, — подтвердил Макар. — Вотчин рассказал Катерине чистую правду. Он действительно приезжал в Кудряшово в восемьдесят четвертом году, это было связано с его работой, и тогда и купил у владелицы русалки фигурку. И с тех пор она не покидала его квартиру.