— Один.

Фрей никак не отреагировал.

— Я всего-навсего пассажир! — сказал Крейк. — Я даже не часть экипажа.

Его акцент выдавал аристократическое воспитание, про которое не скажешь по его внешнему виду. Его волосы грязные, ботинки заблеванные, а шинель висела на нем, лишенная половины пуговиц. Кроме того, он практически обделался от страха.

— У тебя есть код запуска «Кетти Джей»? — спросил его Макард — Ты знаешь, как её запустить и заставить взлететь?

Крейк сглотнул и отрицательно мотнул головой.

— Тогда заткнись. Два.

— Никто не летает на «Кетти Джей» кроме меня, Макард. Я уже говорил тебе, — сказал Фрей.

Его глаза беспокойно осматривали склад. Приглушенный облаками свет проникал внутрь сквозь горизонтальные щели в стене, освещая мешки из грубой материи, бухты канатов и устрашающего вида крюки, свисающие с потолка. Густые тени лежали на покрытых шрамами лицах Макарда и его людей, а в воздухе висел запах сырости и тлена.

— Три, — сказал Макард и нажал на курок.

Щёлк.

Крейк вздрогнул и всхлипнул, когда боек ударил по пустой камере барабана. Спустя мгновение он сообразил, что еще жив. Макард убрал оружие и Крейк, бросив полный ненависти взгляд на Фрея, с облегчением выдохнул.

Фрей никак не отреагировал. Это был совершенно другой человек, не тот, которого Крейк знал до прошлой ночи. Тот человек вместе со всеми хохотал громче Малвери и подшучивал над Пинном. Он травил истории одну за другой и пьянствовал до потери сознания. Того человека Крейк знал почти три месяца. Того человека Крейк мог назвать другом.

Макард наигранно изучал пистолет.

— Пять камор. Одна вне игры. Думаешь, повезет снова?

Он навел ствол на переносицу Крейка.

— О, пожалуйста, нет, — попросил Крейк. — Пожалуйста, пожалуйста, нет. Фрей, скажи ему. Прекрати свои игры и просто скажи ему!

— Один, — сказал Макард.

Крейк уставился на незнакомца с мольбой в глазах. Несомненно, это был тот же самый человек. Те же привлекательные черты лица, те же черные растрепанные волосы, та же худощавая фигура в длинном плаще. Но огонь в глазах погас, и не было, ни следа его привычной язвительной ухмылки.

Он не собирался уступать.