А вот и не вышло ничего из этой затеи – меня привезли в Кремль, где в кабинете товарища Сталина собрались, кроме Хозяина, Шахурин и Жигарев. Признаться, я не помню, кто был главкомом ВВС в это время, но точно не Павел Фёдорович. А тут налицо явное отклонение от прошлой реальности.

– Товарищ Субботин. Оценивая результаты вашей деятельности, мы пришли к выводу, что вы явно недолюбливаете Яковлева и Туполева. Не скажете, почему? – поинтересовался Шахурин.

– Сложный вопрос – с одной стороны, в той жизни, как и в этой, они были людьми заслуженными и авторитетными. Их мнение имело значительный вес. Но события, происходившие в нашей авиации накануне войны и в начальный её период, словно были срежиссированы опытным кукловодом – постоянно принимались решения, ухудшающие ситуацию.

Впрочем, давайте не станем беспокоить тени несбывшегося – самые негативные моменты в этот раз удалось объехать. – Конечно, я попытался замять тему.

– Таким образом, напрашивается вывод о том, что вы вели заранее продуманную политику и что достигнутые результаты вас устраивают, – кивнул Иосиф Виссарионович. – Собственно, это следует из вашего отчёта, который можно вкратце пересказать в трёх словах.

– В Багдаде всё спокойно, – кивнул я. – Из разработок и усовершенствований, которые, естественно, ведут все коллективы разработчиков летательных аппаратов, на ближайшую перспективу интересен только Ил-1 – Сергей Ильюшин пытается превратить штурмовик в бронированный истребитель. Совершенствует аэродинамику и вытрясает из Микулина более мощный двигатель. Остальные же боевые машины у нас уже есть, и до конца войны нам не потребуется проводить их серьёзных изменений, напрягая промышленность перестройкой производства.

– А что вы думаете о Ту-2? – поинтересовался Шахурин.

– Пусть о нём у Туполева голова болит, – отмахнулся я. – Ему ведь никто не мешает продолжать работы!

– Тем не менее, вы способствовали укреплению целого ряда конструкторских коллективов: Сухого, Поликарпова, Москалёва, Антонова. Теперь вот ещё товарища Мясищева… хм… озадачили. Хотелось бы услышать подробности, – включился в допрос Жигарев.

– Эти коллективы хорошо зарекомендовали себя в прошлой моей жизни. Просто я побеспокоился о том, чтобы у каждой из таких команд образовалась своя производственная база и укрепились связи с производственниками. В части коллектива товарища Микояна ничего менять не пришлось – они и без этого в полном шоколаде. Сухому с Мясищевым на Казанском заводе не будет тесно. А вот против переезда КБ Антонова в Киев я бы сильно возражал, поэтому нацелил его на Саратов.

Да, товарищи, у нас в стране сложились замечательные творческие коллективы. Не побоюсь этого слова – конструкторские школы. Огромный НБ всего за год полетел, причём, почти прямо с листа – а вспомните, сколько времени доводили до ума тот же ТБ-3! Авиастроители получили огромный опыт – наше дело – распорядиться им с умом.

– Да уж, – кивнул Шахурин. – Сухой вес По-8 всего вдвое превышает массу пустого Су-2, а нормальная нагрузка впятеро больше. В перегрузочном же варианте разница почти в десять раз.

– Эти машины, мне кажется, несопоставимы, – Жигарев с тревогой взглянул на вождя. Но тот даже не нахмурился:

– Так вот, товарищ Субботин! У вас есть план – не смейте отнекиваться. Извольте ознакомить нас с ним.

– Старый уже более-менее выполнен, – развёл я руками, – а новый – это уже на послевоенный период. Сначала нужно фашизм раздавить. К тому времени я прощупаю почву, изучу предпосылки и смогу излагать более-менее связно. Дело в том, что способствовать дальнейшему развитию военной авиации я просто не в состоянии – всё выложил. Что же касается транспортной связанности нашей страны, то возможность работать в этом направлении будет для меня неоценимой наградой.

– Считаете, что добивать врага мы должны тем, что уже есть?! – рыкнул Жигарев.

– Считаю, – кивнул я.

– А что за выходку вы себе позволили с товарищем Мясищевым? Он очень удивился тому, что в качестве инспектора к нему прислали малолетнего клоуна.

– Погорячился, – вздохнул я. – Понимаете – это же сам Мясищев! Я сразу вспомнил, какие машины он проектировал, и чуть тут же не сел на пол прямо посреди цеха – проклятый склероз, как же я о нём раньше не вспомнил! Не о склерозе, о Владимире Михайловиче.

– Тогда ближайшая задача для вас, товарищи Субботины, отдохнуть немного, отдышаться и прийти в себя. Сидите себе тихонько в своём доме под Горьким и ни во что не ввязывайтесь. Пока я не выберу подходящего куратора, постарайтесь не отлучаться. Да, и о планах послевоенного периода хорошенько подумайте.