А мне, если честно, непривычна роль критика. С другой стороны — я для этих людей лётчик, фронтовик, орденоносец. Преподаватель тактики воздушного боя, наконец. И ещё — единомышленник. Поэтому приговора все ждут не то, чтобы с нетерпением, но трепет в душе присутствует у каждого. Только мне больше по душе диалог — не стану я вещать безапеляционно… если удержусь.
— Что же. Лётчик у нас оказывается в самом носу. Психологически это ужасно не комфортно — пилот истребителя привык быть защищённым спереди мотором. Так вот, этот стереотип мы поломаем, потому что москит вообще не способен нести никакой пассивной защиты. Его броня — маневр. Только среднепланная схема опасна при покидании машины с парашютом — потоком набегающего воздуха летчика размажет о крыло. Надо плоскости закрепить выше, чтобы можно было под ними поднырнуть.
Второй момент. Винт при этом планируется останавливать ручным тормозом. Остановится он — это проверено. Но лопасти-то останутся там, где и всегда, пусть и неподвижные. Вот они человека и зашибут.
— Постой, Шурик! Попадёт летчик на лопасть, или мимо пролетит — это вопрос вероятности. А ведь у тебя на кирдыке даже этого нет.
— На кирдыке имеются дверцы, которые перед аварийным покиданием машины сбрасываются, прилетают в винт и уничтожают его. Обычно хватает одной, но для верности всегда используют обе.
— Композитные лопасти, — почесал лоб один из конструкторов. — Да, они рассыпаются от удара дверцей. А серийные винты нынче дюралевые — согнутся, но не перестанут быть опасными, — мужики запереглядывались.
— Теперь вал — вы его проложили через гаргрот, который закрывает обзор назад. Так что хребет этот нужно сузить и снизить до крайности. И нечего ему тянуться от самой кабины — надобность в нём возникает на целый метр ближе к хвосту.
И, наконец, о вооружении — пора ставить пушку ШВАК. Одну или две — как получится. Крыльевые, кстати, подойдут, потому что нет нужды палить через винт. Они, вообще-то здорово тормозят при стрельбе своей отдачей — машина-то лёгкая.
Вот такой у нас получился разговор. Я не смог удержаться от менторского тона — инструктировал рубленными фразами, выставляя требования с безапелляционностью классического военпреда. Зря я так — знаю ведь, чем закончилась подобная практика — вооружённость и защищённость машин постоянно нарастали, отчего им непрерывно требовалось увеличение мощности моторов, чтобы «везти» возрастающую массу. Истребители тяжелели, маневренность их ухудшалась. Особенно показательна судьба Аэрокобры, превратившейся, в конце концов, в Королевскую Кобру — довольно-таки грузную машину.
Аэрокобру, кстати, делали американцы именно для наших — как-то не прижилась эти истребители ни в их армии, ни в британской, зато у нас пришлись ко двору несмотря даже на шасси с передней стойкой. Так вот — думается мне, что американские буржуазные конструкторы, следуя гнилому принципу «клиент всегда прав» слепо шли на поводу у наших военных, желавших самой толстой брони и самых могучих пушек.
Наверно, для сбивания бомберов получившаяся машина и была хороша, если ей не мешали чужие истребители. Но нам-то сейчас необходимо противодействовать как раз истребителям — господство в небе определяют именно они. И надо, наконец, сообразить, что маневренный бой — так называемая собачья свалка — и уничтожение бронированных бомбардировщиков требуют от самолёта трудносочетаемых качеств. У той же пушки ШВАК один снаряд весит треть килограмма, а их на бой нужно сотню. Прибавку в весе считать приходится на пуды, что для лёгкой конструкции уже значимо.
Глава 22
Новый виток
В училище прибыли сразу два полковника. Оба — мои старые знакомые. Один — любезнейший Иван Павлович, с которым я свёл краткое знакомство ещё на третий день войны — тот самый, что и сформировал, по-существу, наш москитный авиаполк. То есть превратил партизанский отряд в воинскую часть.
Второй — Петров, притворявшийся лейтенантом — слушателем курсов воздушной стрельбы. Мы с ним совсем недавно расстались на Южном фронте, а тут он снова появился — понравились видать ему наши «хори». К разговору пригласили они и майора Бойко — получилось что-то вроде маленького такого совещания. Звать начальника училища или Шурочку, или Москалёва они и сами не стали, и мне не велели, из чего следовало заключение — разговоры пойдут об обстоятельствах, связанных с особенностью моей памяти — то есть планируемые темы не для широкого круга лиц.
— Извини, Шурик за маскарад, — безо всякого смущения высказался Петров, — однако проверить информацию товарища Бойко следовало не беглым поверхностным взглядом, а изнутри, так сказать. Потому что мнение руководства Южного фронта и оценки, данные признанными руководством специалистами, не совпали. И вообще там у вас на юге всё не так, как на других направлениях — командование фронта без конца спорит со ставкой, а приказы выполняет с отклонениями от предписаний. Впрочем, это к нашей теме прямо не относится.
Из сделанной оговорки я заключил, что этот лётчик больше связан с общевойсковым командованием, чем с авиацией. Хотя, поди разбери, кто там с кем и как связан! Он может быть и из какой-нибудь инспекции.
— Так вот, — продолжил Петров. — Наша задача в кратчайшее время сформировать ещё один москитный авиаполк и направить его… — там видно будет куда. Обстановка сейчас крайне напряжённая, поэтому сроки сжатые. Но, имей ввиду, боеспособность у этой части должна быть не хуже, чем у двести пятьдесят шестого МАП.
«Что же, — подумалось, — ход логичный. Немец прёт, наши отступают… а мне ужасно интересно, можно ли как-то при помощи этого приближённого к верхним сферам человека прояснить вопрос об отличиях нынешней варианта развития событий от того, что имел место… нет, память не хранит нужных деталей, однако хоть что-то из этого полковника можно вытащить — уж он-то явно трудится в учреждении, где оперативную обстановку анализируют тщательно».
— Приказы нужно выполнять, — кивнул я смиренно. — И выполнять как следует. С умом и крепким душевным порывом. Для этого очень хотелось бы услышать от вас описание развития военных действий на Южном фронте в сравнении с тем, что происходило в других местах. Это не из любопытства, а для выделения наиболее эффективных тактических приёмов и, как следствие, закладки в боевые машины необходимых качеств.