Документ оказался реакцией на акт испытаний, что мы составили не так давно — бюрократическая машина шевельнула, наконец своими рычагами. Озадаченность главного конструктора стала мне понятна, едва я вчитался в формулировки. Там чёрным по белому было начертано предписание не производить приёмку истребителей САМ-13 бис «Хорь» с неустановленными направляющими для РС-82. Нет сомнений, что аналогичный документ, скорее всего копия этого, ждёт на столе в моём кабинете. Или в несгораемом шкафу в режимном отделе. Не пойду туда, потому что отечество в опасности — лёгким движением пера торпедированы результаты трудов большого коллектива и нарушено только начавшее налаживаться снабжение фронта весьма эффективным оружием.
Классическое вредительство, бороться с которым я совершенно не умею — ну не дано мне от природы дара убеждения.
— Постройку заложенных машин завершаем и закладываем следующий десяток без учёта этого требования — говорю я твёрдым голосом. Я приму их и своими руками передам в войска. Какие там бумаги для этого нужно подписать?
— Документы на оплату.
— Пусть приносят. А нам Александр Сергеевич предстоит немалый труд — на нашей фанерке с огнём шутить нельзя, особенно рядом с бензобаками.
— Признаться, Шурик, я не полагал вас сколько-нибудь знающим авиастроителем, но теперь, познакомившись поближе с так называемым кирдыком, своё мнение изменил. Итак?
— Итак нам придётся делать цельнометаллическую машину, потому что ставить дюралевую обшивку на деревянный каркас крайне нерационально.
— А при столь коротких крыльях, нарушенных основаниями балок, реактивные снаряды своими «хвостами» запросто могут «лизнуть» и фюзеляж, — продолжил мысль один из конструкторов КБ.
— И шасси нужно переделать, — досыпал шепотку проблем и я. — Боковые колёса не в крылья прятать, а складывать назад и убирать в балки. Тогда все три опоры станут одинаковыми, что повысит унификацию и, признаться, снизит требования к качеству покрытия взлётно-посадочной полосы.
— Диаметр колёс нужно увеличить? — спросил ещё один из сотрудников.
— Хотя бы чуточку, — кивнул я. — Хотя бы задних.
— Если опоры отодвинутся назад, нос при взлёте можно будет поднять выше, не рискуя зацепиться хвостом за грунт, — прокомментировал подошедший к нам Макар Голыгин.
— Нельзя, — запротестовал Москалёв. Центр тяжести слишком впереди. Как ни прижимай хвост к грунту, только колёса сильнее зарываться станут.
Так начался мозговой штурм. Впрочем, вскоре все разошлись — неотложных дел было хоть завались. Следующий раунд состоялся на свежие головы на другое утро — несколько человек достали свои наброски и положили их на стол рядом друг с другом.
Честно признаюсь — меня это творчество нисколько не радовало, потому что имелась боеспособная модель, способная противостоять мессерам — я это лично проверил. И менять в ней что-либо как минимум полгода не имеет никакого смысла. А фронту нужны истребители — люди и самолёты.
К тому же, чтобы снова заработали курсы воздушной стрельбы, безотлагательно требуются новые «хори». Хотя бы те четыре, уже начатые. Опять наш участок лихорадит — вместо ясной и остро необходимой работы по постройке истребителей, нужно делать «сундуки» и думать над цельнометаллическим воплощением самолёта-ракетоносца.
Кстати, по моему опыту применение реактивных снарядов в маневренном воздушном бою — неэффективно. С одной стороны, они не так уж точно летят, а стрелять ими в упор боязно — сильно бабахают и порождают много осколков, под которые легко и самому угодить. С дугой стороны, стартуют они не мгновенно, не так, как пуля или снаряд. Это затрудняет прицеливание в условиях, когда цель уворачивается.
С третьей — если выпустить залп по групповой цели с расчётом, чтобы дистанционные взрыватели привели снаряды в действие посреди неприятельских машин, тогда можно и сразу несколько самолётов свалить — такие случаи отмечались. Несомненно эффективны «катюши» по наземным площадным целям — то есть для штурмовки. Так мы не штурмовик делаем. А универсальность всегда снижает показатели основного назначения. Или осложняет эксплуатацию. Словом — полагаю требование об установке РС-82 на москитный истребитель натуральным вредительством. Только открыто сказать об этом нельзя — сразу обвинят в отказе от выполнения приказа. Время нынче нервное.
К тому же, как оказалось, «хорь» вовсе даже не принят на вооружение, поскольку переписка о требованиях к нему продолжается.
Или принят? Иначе с чего это вдруг пришёл циркуляр о приостановке его приёмки? Поистине, невообразимая неразбериха царит нынче! Или это только в моей голове?