— Нет, — хмыкнул Дел. — Хочу попробовать изобразить личность, которая в ладах с законом.

— В любом случае голову придется чем-то прикрывать, — напомнил Купичек. На нем были брюки из плотного вельвета, свитер поверх рубашки, вязаная шерстяная шапочка и распахнутая парка. — Пятьдесят процентов тепла теряется из-за того, что нет головного убора.

— А для чего тогда, по-твоему, нужен капюшон? — Дел указал себе через плечо.

— Слишком просторный, вечно будет съезжать, — тоном знатока сообщил Купичек.

Когда они выехали на шоссе I-94, между «Доджем» и автомобилем Кэнди было девять машин. К тому же женщина катила по медленной полосе, в то время как полицейские — по крайней левой.

— На хрена мне шапка? Работа в теплом кабинете — вот что мне нужно. Может быть, я подам заявку на грант.

Купичек посмотрел на спутника, на его желтые зубы и двухдневную щетину.

— Ты для гранта не годишься. Я вот гожусь, — без обиняков заявил он. — Я гожусь. И Шерилл тоже. Даже Франклин годится. Ты — нет.

— Да пошел ты в жопу со своей женой и сопливыми детишками! — огрызнулся Дел и взял у Купичека передатчик. — Лукас, ты меня слышишь? Где ты?

— Мы подъезжаем к паркингу, — мгновенно отозвался Дэвенпорт. — Где она?

— Только что миновала Лексингтон, — отчитался Дел.

— Не упускайте ее из виду. Когда она свернет на двести восьмидесятом съезде, сразу же сообщите мне, как только она поднимется наверх.

— Понял, — ответил Дел.

Купичек продолжал наблюдать за фургоном.

— У нее железные нервы. Не думаю, что мы превысили скорость пятьдесят шесть миль в час, когда выехали на дорогу.

— Профессионалка, что тут скажешь, — прокомментировал Дел.

— На ее месте я бы так распсиховался, что газанул бы сразу на девяносто. Кто знает, может, сегодня они ничего не будут делать.

— Будут, — возразил Дел.

Он чувствовал, что сегодня эти точно пойдут на дело.

Брюнетку с голубыми глазами, смотревшими из-под слишком длинных и слишком густых бровей, звали Джорджи Лашез. У нее были толстые губы с опущенными вниз уголками и мясистый французский нос. Взглянув в глаза сидевшему на другом краю стола Дуэйну Кейлу, она сказала: