Чокнутый Ансель Баттерс ждал, когда же словит кайф.

— Наконец-то, — произнес он, почувствовав его приближение.

Декстер Лэм лежал на диване. Одна рука безвольно свисала вниз. Глаза пялились в потолок, весь в трещинах розовой штукатурки.

— А я что тебе говорил, чувак… Вставляет только так.

Жена Лэма была на кухне. Не сводя глаз с пластиковой столешницы, она тоже хрипло заныла:

— Эй, Декстер, куда ты положил пакетик? Я же знаю, что у тебя есть.

Ансель не слышал ее нытье. Он пролетал над кокаиновым пейзажем, мелькавшим в его голове: над зелеными холмами, красивыми женщинами, красными «мустангами» и золотистыми лабрадорами. Вся эта красота уместилась в одном комке удовольствия. Голова безвольно склонилась набок, длинные пряди свисали на лицо. Через двадцать минут наркотический кайф испарился, оставив после себя лишь выжженный след. Так бывает всегда. Это неотвратимо, как смена времен года.

У Баттерса в запасе оставалось несколько минут, и он пробормотал:

— Декс, нам нужно поговорить.

Лэм, набивавший еще одну трубку, оторвался от своего занятия и взглянул на приятеля глазами, мутными от передоза и хронического недосыпа.

— Чего тебе?

Его жена вышла из дальней части кухни, почесывая через тонкие трусы лобок.

— Куда ты дел пакетик, Декс? — спросила она.

— Мне нужно найти одного чувака, — проговорил Ансель, не обращая внимания на старуху Декстера. — Можно прилично заработать. Бабла будет столько, что можно купить курева на целый месяц. А мне нужна новая хаза где-нибудь неподалеку. С теликом, парой кроватей и все такое прочее.

— Я могу подогнать тебе новую хазу, — ответил Лэм и, указав на жену, добавил: — У моего шурина есть несколько домов, правда, говенных, но ты можешь пожить в одном из них. Но тебе придется притаранить туда кое-какую мебелишку. Кстати, могу подсказать, где можно купить ее по дешевке.

— Да мне и так сойдет.

Закончив набивать трубку, Декстер щелкнул дешевенькой зажигалкой и приготовился сделать затяжку.

— Какого чувака ты ищешь?

— Одного копа. Я ищу копа.

Жена Лэма, черноглазая, с запавшими щеками и тонким белым шрамом на лице, снова почесала лобок и спросила: