— Черри, кофе, — напомнил мне Олевский, скрываясь в своем кабинете.
Я зашла к нему через несколько минут. Антон Макарович стоял у окна. В стекле отражалось его хмурое лицо.
— Поставьте на стол, Лучезара.
Я вздрогнула, чашка зазвенела в руках.
— Бог мой, Черри, — вздохнул вендиго, отходя от окна. — Вы так похожи на свою хозяйку, что я вас иногда путаю. Особенно когда госпожа Огнецвет в свою очередь начинает изображать из себя кадавра в Академии.
Это я-то?! Да я живее всех живых! Хорошо, да, Олевский странно на меня действует – при нем я почему-то иногда теряю дар нормальной речи. Запугал он меня, вот что!
— Кофе. Ваш. Это все? — спросила я своим «кадаврическим» голосом.
— Да. Нет. Подождите.
Олевский подошел совсем близко, встал напротив и… уставился. Я ждала. Молча. Опять заливаясь краской под слоем грима, пытаясь провалиться под пол. Еще немного и провалюсь. В портал. В детстве пару раз строила порталы спонтанно, от страха. Но я сейчас я не боюсь. Это другое. Вот только что?
— У вас… в волосах, — сказал Олевский, протягивая руку.
Я ощутила прикосновение. Теплое. Вендиго держал лепесток на раскрытой ладони. Дунул, и он закружился, опускаясь на пол. А потом снова взлетел. Магия.
— Черри, — покашливая, сказал Олевский. — У меня к вам просьба. Отвезите гоблина в приют. Как свидетель он нам больше не нужен. Он на чердаке, в клетке. Возьмите мою машину. Просто назовите адрес, мобиль сам вас довезет. Справитесь?
— Обязальтельно, — кивнула я.
…Гоблин был занят. Он охотился. Холодильный наращивал из плоской, нечеловечески гибкой пятерни своеобразное лассо. Выглядело оно как морозная нить. Словно снежинки, как звенья цепи, соединились в гибкий трос.
Нить арканом вылетела между прутьев высокой птичьей клетки и обмотала голубя, доворковавшегося на выступе балкона до полной потери бдительности . Гоблин довольно хекнул и потянул добычу в клетку.
— Нет, нет, нет! — воскликнула я. — Не ешьте птичку. Жалко!
— А, девица! — гоблин немного смутился. — И ты тут? Так я того… подкрепиться. Птица-то сорная, я, как этот… санитар.
— А я не знала, что вы такой хищный!
— А куда деваться? Натрудился за сегодня, а завтрак так себе был. Жареный хлеб этот ваш и кофа. Как вы это едите?
Я подскочила к столу и принялась распутывать голубя. Гоблин успел подтащить несчастную птицу к клетке. Нить кусалась холодом, голубь паниковал, я недолго думая вспомнила лекции по тепловому обмену коловрата и растопила нить вектором. Птица выпорхнула из окна и была такова.