Дуров немного задумался и пожал плечами — Есть предложение сосредоточиться на разведении немецких овчарок — немцы нормально относятся к разным инструкторам, южаки же и азиаты привязываются к одному человеку и других не воспринимают.
— А как быть с этими псами?
— Выделим их после дрессировки вместе с пацанами, которые их обхаживают в караульную службу, там им самое место.
Я задумался — «Жаль терять с таким трудом добытых Южаков в Аскании-Нова — имении Фальцфейна, злую шутку с южнорусской овчаркой сыграла ее природа — прирожденные охранники не принимали других хозяев. Поэтому, когда во время войны Аскания-Нова переходила из рук в руки, то собак просто уничтожали, а ведь в имении при прежнем хозяине насчитывалось до двух тысяч собак этой породы, которая и так практически уничтожена, потом начнут скрещивать кавказцев и командоров» — Владимир Леонидович, предлагаю оставить южаков для разведения для караульной службы, ну а с азиатами тогда заморачиваться не будем.
От общения с Дуровым отвлек посыльный — Товарищ Сорокин, вам пакет!
Я расписался за получение и вскрыл запечатанный сургучом конверт — предписанием Дзержинского в качестве куратора от ВЧК я направлялся в новую колонию для несовершеннолетних, которую по моему предложению разместили в бывшей усадьбе Ивановское. Дзержинского интересовало положение дел, полный доклад о целесообразности порядков, установленных в колонии Макаренко. Предполагалась новая облава на беспризорников и от моего отчета зависела дальнейшая судьба колонии Макаренко — или в нее вольют еще несколько сотен человек, или закроют как бесперспективную, а беспризорникам найдут другие колонии для жизни.
«Не иначе Крупская сунула свой нос в колонию и методика воспитания Макаренко ей показалась буржуазной» — я озадаченно потер затылок — придется выезжать с утра после пробежки, пропустив тренировку!
После утренней пробежки я оседлал своего жеребца, выносливого с черной шелковистой шерстью, отвлекающегося на кличку Зверь и пока мой транспорт легкой рысью нес меня к цели, я искал выход как обуздать глупые порывы души женушки вождя.
Я прекрасно знал из исторической литературы отношение Крупской к Макаренко. Его обвиняли в увлечении дореволюционной педагогикой, авторитаризме, жестокости и даже рукоприкладстве. Его систему называли «несоветской», а самому педагогу даже грозил арест. Основатель советской школы — супруга Ленина Надежда Крупская жестко критиковала его, мол, не место такой политике воспитания в советской системе. Интересно, что основные принципы воспитания у педагогов совпадали: и тот и другой говорили о коллективизме и самоуправлении, оба ставили главной целью педагога развитие личности. Только у Макаренко эти принципы работали на детей, а у Крупской — на строителей социализма.
Учителю в педагогике Крупской отводилась роль проводника политики партии, он же должен был наставлять родителей в правильном направлении. Школьником же должны двигать горячая любовь к родине и умение бороться за торжество коммунизма. Крупская настаивала на интересной, полноценной, насыщенной жизни для будущих строителей коммунизма, у которых нет ничего, кроме родины. Макаренко говорил: «Дети не готовятся к труду и жизни, они живут и трудятся, мыслят и переживают и к ним надо относиться как к товарищам и гражданам». Дети у него были «убежденными хозяевами» своей коммуны, школы.
Еще издали, при виде Ивановского дворца с его белоснежными колоннами меня охватило восторженное чувство неземной красоты — строение напоминает белого лебедя, взмахнувшего своими крылами. Величественная планировка, строгость русского классицизма поражает своей утонченностью.
В шестнадцатом году году, владельцы передали имение «Ивановское» безвозмездно Московскому городскому самоуправлению с целью устройства лечебно-воспитательного заведения для детей-сирот. На эти цели Бахрушины выделили капитал в двести тысяч рублей.
С марта по октябрь семнадцатого года в усадьбе размещался Совет рабочих и солдатских депутатов. С начала этого года здания усадьбы использовались как общежитие для жилья рабочих заводов, прибывших в Подольск из Петрограда и Риги.
Над воротами был растянут кумачовый транспарант, на котором белой краской нанесена надпись «Колония имени М.Горького». Ворота охранял подросток, одетый в дореволюционную военную форму, великоватую для него и сидевшую на нем мешком — видно колонистов одели с того же склада, что и моих курсантов. При виде меня подросток, куривший самокрутку, затушил ее и спрятал в кулаке. Во дворе несколько так же одетых ребят подметали метлами двор. «Часовой» свистнул в медный свисток, издавший громкий оглушающий свист и через несколько минут подошел мужчина лет тридцать пяти, оказавшийся воспитателем колонии.
— Александр Григорьевич Лапшин! После контузии направлен в колонию этих сирот воспитывать. — Лапшин произвел впечатление опытного бойца, суровые глаза смотрели будто сквозь прицел пулемета.
— Андрей Юрьевич Сорокин, ВЧК, проводите меня к заведующему колонии, да жеребца бы напоить.
— Кафтанов! — к нам неспеша подошел высокий жилистый парнишка, бросив метлу, котой только что поднимал пыль. — Жеребца напои и подпругу ослабь! — пацан взял повод мого жеребца и повел его в глубь территории.
Мы же с воспитателем прошли в здание, навстречу нам вышли двое ребят с носилками, полными мусора.
— Замучались ребятишки после рабочих грязюку убирать — как можно все так засрать? Конечно, народное — это не свое, родимое, можно и гадить как свиньи. Вот уже больше недели приводим помещения в порядок! Вы бы видели, товарищ Сорокин, что тут творилось! Свиньи и то так себя не ведут. Клопы, тараканы, ужас просто.
Макаренко нашли в помещении бывшего театра, чья сцена после революции использовалась исключительно для митингов, заседаний, далеких от Мельпомены. Антон Семенович мысленно прикидывал, что в первую очередь нужно сделать для восстановления театра. — Товарищ заведующий! к вам товарищ из ЧК!