— Я могу раздобыть тебе машину на завтра. Антонио не выйдет, слег с гриппом.

— У него не тачка, а рухлядь.

— Кто бы говорил, — улыбается Робер, споласкивая руки под краном. — Ну ладно, я пошел, счастливо.

Они целуются на прощание. В кухню заглядывает Себастьен с сумкой на плече, спрашивает, буду ли я здесь сегодня вечером.

— Без четверти! — грозно напоминает ему мать.

— Подвезти тебя до школы, Себ?

— Не, не надо, меня ребята ждут. Пока.

Хлопает входная дверь. Звонит телефон. Мюриэль снимает трубку, потом спрашивает Робера, который застегивает куртку:

— Восемь пятнадцать, Батиньоль, на Аустерлицкий вокзал, возьмешь?

— Идет.

Она записывает адрес на краешке стола.

— Я рад за нее, — говорит Робер, глядя мне в глаза и крепко пожимая руку.

Он не заметил повязку, и, преодолев боль, я дружелюбно улыбаюсь. Мюриэль отдает ему бумажку с адресом и ключи от машины. Он прячет в карман заполненный ею бланк и обещает «нажать на все кнопки».

Едва за ним закрывается дверь, как Мюриэль кошкой прыгает на меня, обнимает, обцеловывает, царапает шею, отстраняется, чтобы посмотреть мне в лицо.

— Тебе понравилось? — вдруг спрашивает она встревоженно, но не дает мне времени ответить, тащит в спальню, на ходу расстегивая мою рубашку и плутовато улыбаясь.

— Встреча у тебя через час, отсюда на электричке до Порт-Майо минут десять. У нас есть целых сорок пять минут, если не потеряем голову…

Опрокинув меня на кровать, она стягивает спортивные брючки и ложится сверху.

— В постели ты совсем другой человек, — шепчет она, щекоча мне ухо.

Ее язычок спускается по моей груди, ниже, ниже, пальцы неспешно расстегивают ремень. И вдруг раздается взрыв.

Метнувшись к окну, Мюриэль отдергивает штору.