Локоны между тем полезли под белье и резким рывком сорвали и его, разбросав обрывки по углам комнаты. Аниэль осталась абсолютно обнаженной — висящей над столом, за которым сидели ошеломленные министерские сотрудники.
Посверкивая фиолетовым, один из спецназовских локонов оторвался от эльфийки и отправился за стулом, на котором руководительница лесообрабатывающей отрасли начинала совещание. Установив стул посреди стола, локоны придали обнаженной женщине вертикальную форму, затем насильно усадили на стул.
— Запрещенных веществ не обнаружено, — объявил командир спецназа. — Поступило сообщение, что они находятся в другом месте. Мы уходим.
После этих слов спецназовские волосы оставили Аниэль и начали подтягиваться к черепным коробкам своих владельцев. Когда волосы окончательно втянулись, но еще продолжали искрить, спецназовцы — все, как один — прислонились к стенкам и принялись размазываться по ним, превращаясь во фруктовые полосы и растертые дольки. В тот же момент фрукты стали собираться из долек и разломанных частей в целые. Когда плоды приняли совершенно нетронутый вид, а спецназовцы растворились и съежились в них до полного исчезновения, фрукты проделали обратный предыдущему путь: переместились по воздуху и хлопнулись в деревянные чаши, в которых до того пребывали.
Аниэль, обнаженная и в полуобморочном состоянии, осталась в кресле, располагавшемся на круглом столе. За столом, пораскрывав рты, продолжали находиться министерские работники — участники совещания по древесной промышленности.
1.7. В лекарне
В среду мать взяла Ариэля проведать отца, в лекарню, которая представляла собой увитое плющом здание, с широкими окнами и просторным входом.
Они зашли в лекарню и поднялись на четвертый этаж, где располагалась отцовская палата. Перед входом в палату сидел эльф в тоге защитного цвета. Ариэль заметил, как при виде появившихся в коридоре посетителей эльф напрягся, но тут же — вероятно, увидев, что это эльфийка с ребенком, к тому же родственники больного, — расслабился.
Ариэль с матерью прошли в палату, и Ариэль увидел отца. То есть сначала Ариэль даже не понял, что в палате находится его отец: неизвестный инвалид лежал на боку, весь перебинтованный. Точнее, перебинтовано было его тело — руки и голова, — тогда как крылья поддерживались специальной конструкцией.
Ариэля, по первому взгляду, больше всего заинтересовала эта конструкция, предназначенная, насколько он понял, для фиксации поломанных крыльев. Конструкция состояла из дощечек и ремешков, бережно охватывавших и скреплявших крылья. Из мест переломов торчали небольшие штифты, с прорезанными в них отверстиями. Продетые сквозь штифты веревочки удерживали конструкцию в целом. На весу конструкция поддерживалась за счет ввинченного в потолок крючка с привязанной к ней веревочной петлей.
Ариэль с матерью приблизились к кровати. Мать всхлипнула и села на стул, тогда как Ариэль остался стоять рядом с кроватью, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.
Мать взяла отца за руку — веки больного задрожали, и глаза открылись. Теперь, несмотря на скрывающие больного бинты, Ариэль видел, что перед ним отец. На кровати в лекарне отец выглядел более знакомым, чем в луже крови на полу общественного туалета и в то же время не совсем знакомым.
— Как ты? — спросила мать.
Губы больного задвигались и зашептали:
— Уже лучше.
— Тебя покормить? Я принесла фрукты.
Мать принялась выкладывать принесенные фрукты на тумбочку.
— Потом.
— Хорошо. Скажи, когда захочешь.
— Ариэль…