Из угла комнаты выскочила разъяренная женщина в дурно пригнанном лиловом платье и белой шляпке.

– Прошу прощения, – вмешалась София. – Это не пижама, а костюм сафари. Винтажный.

– Кресло тоже винтажное! – взвизгнула женщина. – Табличку не видите? Это все мемориальные вещи, бесценные! – Она нахмурилась. – Здесь сидела сама Джейн Остен!

Женщина (следовало отдать ей справедливость) говорила правду. Джейн действительно всегда располагалась на этом канапе. День накануне ее исчезновения из дома не стал исключением. На обивке по-прежнему красовалось пятно в виде полумесяца: как-то раз Джейн брызнула сюда свечным воском, засидевшись с книгой до рассвета. Сейчас ее объяло смешанное чувство зачарованности и неловкости. Весь этот сон внушал ей тем больше тревоги, чем больше в нем было правдоподобных деталей.

– Вы правы, сударыня, прошу меня простить, – сказала Джейн и встала (она не настолько обезумела, чтобы забыть об учтивости).

– Два билета, пожалуйста, – произнесла София и улыбнулась.

– Следующая экскурсия начнется через десять минут, – ответила дама в лиловом платье и, взяв протянутые ей деньги, поглядела на Джейн: – Мы с вами нигде раньше не встречались?

– Нет, сударыня.

Женщина остановила взгляд на стене позади Джейн. София тоже туда посмотрела и воскликнула:

– Иисус!

Не одобрив упоминания имени Господа всуе, Джейн признала, что при создавшихся обстоятельствах такая несдержанность извинительна. Прямо над ее головой висел тот самый портрет, который она видела в книге, только гораздо больше. Если не считать одежды и носа (в действительности более аккуратного, чем на картине), Джейн походила на свое изображение как две капли воды. Даже выражение лица было то же: смущенное, задумчивое.

– Да уж! Кастинг-директор не промахнулся, – сказала София то, что уже говорила в доме своего брата.

– Я вас не совсем понимаю, – ответила Джейн, – но разделяю ваше удивление.

Если книжный портрет был обрезан по краям, то этот, настенный, позволял увидеть фигуру. Кассандра изобразила Джейн в том самом белом муслиновом платье, которое однажды так преобразило ее, но которого так и не увидел мистер Уизерс. Опустив взгляд ниже, она заметила странную деталь: на портрете ее безымянный палец украшало кольцо – золотое с бирюзой. Овальный голубой камушек мягко поблескивал. Джейн сделала глубокий вдох. Этот камень, как одушевленное существо, потянул ее к себе. Среди принадлежавших ей украшений никогда не было такого кольца. Она пришла в замешательство. Решив считать это новшество очередной причудой своего ума, Джейн все же не удержалась и спросила у дамы в лиловом:

– Не знаете ли вы, чье это кольцо?

– Остен. Она всегда его носила, – фыркнула женщина так, будто ей задали вопрос, ответ на который очевиден.

– А откуда оно у нее? – озадаченно спросила Джейн. – Кто ей его подарил?

Женщина пожала плечами:

– Происхождение этого кольца – тайна.

Джейн покачала головой. В списке особенно обескураживающих вещей, порожденных ее безумным сознанием, стало одной деталью больше. Воззрившись на кольцо, она с трудом оторвала от него взгляд, даже когда София потянула ее за руку. В самом деле, ей сейчас следовало бы беспокоиться о другом, но кольцо на ее портрете, да еще и в доме с ее именем на фасаде, никак не выходило из ума, заняв особое место во всей этой какофонии странностей.