Женщина повернула голову. На ее щеках играли желваки, глаза стали темно-темно-синими, почти черными, скулы заострились, крылья носа часто шевелились.

– Видишь, как я одета?! – вскинула руки девушка. – Днем в жару хорошо, а вечером зябко. Твой муж, увидев, как я мерзну после заката, одолжил мне свой плащ. Похвист оказался единственным, кто по-доброму отнесся ко мне во всем этом мире, я ему очень за это благодарна. И поэтому когда я услышала о ранении повелителя ветров, то сильно огорчилась и поспешила его навестить.

– Я так и поняла. – Хозяйка дома снова отвернулась к окну, к просторным лугам за ним, к поющим птицам и качающимся кронам. Судя по открывающемуся виду, жилые хоромы находились на высоте пяти-этажного дома, не менее.

– Ты ведь знаешь, кто я, великая Хора, – сделала еще пару шагов вперед Светлана. – В том мире, из которого я пришла, я занималась укреплением семей. Освежала прежние чувства, возвращала мужей, пробуждала любовь и нежность. Я с радостью сделаю сие и для тебя с Похвистом. Я могу испечь приворотную рыбу, сделать свечи сладострастия, заговорить мужа от измены, навести моро…

– Мы женаты уже триста лет, девчонка! – резко повернувшись, с гневом выдохнула великая Хора. – И уж как-нибудь обойдемся без советов смазливой малолетки! Ты желала навестить доброго и заботливого Похвиста? Вот к нему и ступай!

Света ощутила, как кровь ударила ей в лицо. Однако она сдержалась, не ответила. Отступила, поклонилась, вышла из светелки, тихо ругнувшись только снаружи.

Похоже, здесь ей не рады. И судя по тому, куда именно великая Макошь спровадила гостью, в Вологде Свету теперь тоже особо не жаловали.

– Вот проклятье! – Девушка потерла пальцами виски, несколько раз глубоко вздохнула. – Чертов мир! Похоже, семейные ценности здесь совсем не в моде. И любовь вроде бы считается особо опасной болезнью. Хотя… Из-за возможной неверности мужа Хора все-таки переживает. Ревнует. А если есть ревность, то и с любовью, наверное, еще не все потеряно…

Юная ведьма еще раз глянула через распахнутую дверь на хозяйку дворца, а затем как можно тише просочилась в опочивальню.

Здесь уже снова появилась юная девица, неторопливо кормившая помятого бога мелко порезанными кусочками мяса вперемешку со свежими, громко хрустящими огурчиками. Похоже, раны Похвиста не давали богу согнуться, сесть в постели. Потому и ел он лежа, принимая угощение прямо в рот из тонких розовых пальчиков служанки.

– Ты точно исцелишься до ночи, победитель оборотней? – уточнила Света, наблюдая за сим романтичным зрелищем.

– Я бы и сейчас поднялся, – ответил седовласый воин, – да токмо глубокие раны открыться могут. Надобно еще хотя бы час, а лучше два их не тревожить. Но к сумеркам они уж всяко затянутся. К рассвету даже шрамов не останется.

– Выходит, этой ночью ты уже станешь мужчиной? – заговорщицки вскинула брови Светлана, села на край постели и слегка наклонилась вперед. – Скажи, сможешь ли ты исполнить мою просьбу, великий Похвист?

– Смотря какую, юная чаровница… – понизил голос раненый бог.

– О, моя просьба проста и невинна. – Юная ведьма, улыбнувшись, наклонилась еще ниже. – Я хочу получить прощение от твоей жены. Уж очень она ко мне подозрительна.

– Хорошо, я поклянусь ей…

– Не-не-не, только не это, – мотнув головой, перебила его девушка. – Все равно не поверит. Есть способ надежнее, однако же доступный токмо для супруга.

– Это какой?

– Сейчас я тебе открою великую тайну, всемогущий повелитель ветров, – перешла на шепот юная ведьма. – На теле каждой женщины есть маленькая точка сладострастия. Если к ней, к точке сей, прикоснуться с нежностью, млеть женщина сразу начинает и на любые просьбы соглашается. Ты к этой точке прикоснись, великий Похвист, а уж опосля, как жена замлеет, и сказывай, что нет меж нами ничего личного и пусть на меня она зря не косится. В сей миг томления женщины завсегда послушны становятся, ако детки малые, и на все согласны.

– Где оно, место таковое? – тут же заинтересовался седовласый воин, а служанка, рассеянно сунув себе в рот кусочек мяса, тоже наклонилась и навострила уши.