– Нет. Они потащились за мной в сортир.

– Есть какие-нибудь отпечатки на конфетах?

– Мы не нашли, во всяком случае. Но они там хотят провести еще кое-какие анализы.

– Как твой рот?

– Болит, но вкус уже возвращается. Не желаешь перекусить?

– Мне надо еще пролистать кое-какие донесения, а потом я собираюсь завершить на сегодня.

– Поскольку мне все равно выходить, то зайду в «Севен илевен» на Линкольна. Если память меня не подводит, это прямо рядом с одной классной мексиканской забегаловкой.

В животе у Харба одобрительно заурчало.

– До завтра, Харб.

– Пока, Джек.

Бенедикт ушел. А я бросилась в атаку на лежащую передо мной груду бумаг, в том числе принялась отпечатывать на машинке результаты нашего визита в больницу и поездки к Мелиссе Бустер. На дворе стоял век компьютеров, но я, как и прежде, пользовалась обычной электрической пишущей машинкой, прекрасно зная, что коллеги-полицейские считают меня в этом отношении допотопным динозавром. Но даже если бы я воспылала любовью к высоким технологиям, то все равно не могу понять, что бы дал мне в этом случае хороший компьютер. Десять слов в минуту есть десять слов в минуту – не важно, на чем ты их выстукиваешь.

Когда я закончила, то так и осталась сидеть за столом, пялясь на страницу.

Больше мне на работе делать было нечего, но не было и никакой веской причины идти домой. Там не ждали меня ни семья, ни муж, ни любовник. Это было просто место, где я держала свой небогатый скарб, принимала пищу, тщетно пыталась отдохнуть.

– Все, что у меня есть, – это ты, – сказала я отчету.

Отчет ничего не ответил.

Я вздохнула, потом встала и отправилась восвояси, отдавая себя на откуп еще одной бессонной ночи.