— Ты приедешь? — спросила Света. Ее интонация означала одно: «Приедешь ли ты вообще?»

— Любимая, дорогая, единственная! Я люблю тебя! Я уже лечу домой. Приеду и все расскажу!

— Байки уже придумал?

— Нет, — оторопел Дмитрий.

— Хорошо, Васильев, я жду. И постарайся по дороге придумать что-нибудь убедительное.

В трубке загудели частые гудки. Она назвала его — Васильев. Это как пароль. Она еще гневается, но готова простить. Дмитрий облегченно вздохнул. Он быстро переоделся и побежал к выходу. Охранник на этаже проводил его недовольным взглядом и щелкнул тумблером, включая сигнализацию. На первом этаже Дмитрий бросил жетон охраннику и выбежал на улицу. Было холодно. На прояснившемся ночном небе стали видны звезды.

Васильев глубоко вздохнул и быстрым шагом пошел к остановке метро.

В метро было пусто. Электропоезд набрал ход и понес Васильева домой. Его ждала еще пересадка на «Садовой», и он как сомнамбула пересек подземный переход. Дальше поезд домчал его до конечной станции «Приморской». Васильев вышел из метро. Стало зябко. Ярко светились витрины павильонов и магазинов и и окна домов. Людей на улице почти не было. Дмитрий устало перешел дорогу и встал на трамвайной остановке. Вдалеке показались огни, возможно, последнего трамвая. «Что скажет Света? Хорошо бы разбор полетов отложить на завтра», — подумал Васильев. В последнее время темп его жизни переменился. Он перестал замечать, что происходит вокруг. Планета крутилась, в мире случались какие-то события, но сведения о них доходили до Васильева, как вести о победах Юстиниана в Пунических войнах. Весь мир остался за стеклянными дверями «Перста Петра». Внутри «Перста» была другая реальность. Реальность, которую они творили своими силами. «18 000 000 пользователей во всем мире!» — хвастливо светился транспарант на входе в корпорацию. Цифры на транспаранте постоянно росли. Чем занимались эти восемнадцать миллионов? Были ли среди них такие же погруженные в этот мир, как Васильев и его товарищи? «Я совсем стал забывать о Светлане», — корил себя Васильев. Он уходил, когда она еще спала. Возвращался поздно. Целый день его жена сидела дома одна. Чем она занималась? Может, предложить ей устроиться на работу? Но где она найдет работу с ее педагогическим образованием? Путь только в продавщицы. А обращаться к родителям Света не хотела.

Трамвай шел почти пустой. На переднем сиденье Васильев заметил знакомую спину. Он прошел вперед. «Так точно, горбатая спина Прыгунова», — понял он.

— Привет, Лева! — Васильев подошел сзади и сильно хлопнул по зеленой аляске.

Прыгунов испуганно вздрогнул и обернулся. В его подслеповатых глазах, скрытых стеклами круглых очков, мелькнул испуг, но тотчас сменился радостным узнаванием.

— Ты Димка?!

— Я! Привет! Как живешь?

Прыгунов поднялся с сиденья. Он был на полголовы выше Васильева, но от своей неизбывной учености всегда выглядел жалким и беззащитным. Прыгунов был из тех «ботаников», на которых крутые пацаны в школе совершенствуют мастерство кулачного боя.

— Ты откуда так поздно? — спросил Васильев.

— С семинара по философии. Только что закончился. Был такой диспут! Обсуждали трансцендентальное… — улыбнулся своим мыслям Лева.

— Все ясно с тобой, студент! А почему пивом пахнет?

— Пиво — спутник философа. Вспомни великих людей: все диспуты проходили за кружечкой пива.

— А чем еще, кроме философии, занимаешься? — спросил Васильев.

— Ты затронул интересную тему. Древние считали, что философия это не столько наука, сколько образ жизни. Ты посмотри, стоики или эпикурейцы…